После Мюнхена Сталин очень хитро разыграл карту своего союза с Францией и Чехословакией. Он формально выразил готовность прийти Чехословакии на помощь, если Франция сделает то же и если Польша и Румыния пропустят советские войска транзитом через свои территории. Польша и Румыния отказали Советскому Союзу, а Франция предала Чехословакию в Мюнхене. Сталин остался в выигрыше в глазах чехов: он, мол, единственный, кто хотел оказать Чехословакии реальную помощь. Отсюда такие просоветские настроения в Чехословакии в конце войны.
Мы не будем входить в подробности советско-германских переговоров 1939 года — все это документально изложено в специальных работах. Напомним только, что 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, а двумя неделями позже в Польшу с востока вторглись советские войска. Западные Украина и Белоруссия были присоединены к СССР, а Германия получила всю этническую Польшу.
Сталин явно глубоко уважал Гитлера по крайней мере с 1934 года. Это были одного поля ягоды, отлично понимавшие друг друга. И хотя для отвода глаз летом 1939 года велись переговоры одновременно с немцами и англо-французской делегацией, сталинские предпочтения были ясны из того, что переговоры с немецкой делегацией скрывались от французов и англичан, а немцев держали в курсе переговоров с ними. В частности, от последних им испрашивалось согласие англичан и французов на устройство советских морских и прочих баз в прибалтийских республиках. Но Советам было отвечено, что Англия и Франция не могут давать никаких заверений в отношении суверенных государства (однако, в отношении Чехословакии решения были приняты без участия последней). Считая Гитлера умным политиком, Сталин полагал,
399
что Гитлер ни в коем случае не повторит немецкой ошибки Первой мировой войны — не будет воевать одновременно на два фронта, что даст Советскому Союзу возможность занять выжидательную позицию, пока Гитлер воюет на Западе. Чего Сталин не учел, это позорно неудачной для Советского Союза зимней кампании 1939-1940 годов с крохотной Финляндией, в которой Советский Союз потерял чуть ли не полмиллиона убитыми плюс столько же пленными. Это был катастрофический результат ведения войны без опытных офицеров и при двойственности приказов (приказ офицера был недействителен без подписи комиссара, а комиссары-то были новые, неопытные, вместо уничтоженных опытных). Гитлер намотал это на ус и сделал поспешное заключение, что советская армия небоеспособна, и война с СССР будет, как он объявил своим генералам, «приятной летней прогулкой в Москву». Так что он собирался покончить с Советским Союзом задолго до открытия Западного фронта. Сталин после финской эпопеи явно забеспокоился и занялся точно таким же задабриванием Гитлера, как Даладье и Чемберлен в Мюнхене. В экспорте сырья и зерна в Германию в 1939-1941 годы Советский Союз намного опережал график, в то время, как Германия, наоборот, отставала от графика со своими поставками. В момент нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года немецкие порты были забиты советскими грузовыми судами с поставками, опережавшими график на 6 месяцев.
Германский посол граф Шуленбург, сторонник прорусской политики, считавший, что война между обеими странами грозит гибелью обеим, конфиденциально уведомил Деканозова на обеде в германском посольстве в Москве 19 мая 1941 года, что 22 июня Гитлер начнет наступление на СССР, и просил уведомить об этом Сталина. Озадаченному чекисту он сказал, что принадлежит к школе Бисмарка, который был противником войны между Россией и Германией.
В тот же день Сталин заявил на Политбюро, что слова Шуленбурга свидетельствуют о том, «что кампания дезинформации достигла уровня послов[13]. Как нашкодивший ребенок, Сталин не хотел верить ни одному из того множества источников,
400
которые все предупреждали о нападении Гитлера в ближайшие дни. Реалист Сталин погрузился в мир фантазий, из которых его вывели лишь разрывы немецких снарядов.
Аннотированная библиография
Dallin, David From Purge to Coexistence: Essays on Stalin's and Khrushchev's Russia. Chicago, Henry Regnery Co., 1964. Автор — выпускник Санкт-Петербургского и Гейдельбергского университетов, доктор философии и политологии, в прошлом меньшевик. За рубежом с 1921 года. Никогда не попадался на удочку изменчивых отношений Запада к советской власти и к Сталину, всегда писал здраво-критически, блестяще анализируя советскую политику и все происходившее внутри страны, почти всегда правильно «разгадывая советскую загадку», как говорится в предисловии к этому посмертному изданию его самых значительных эссе.