495
возобновить «Культурную революцию» и избавиться от умеренно-прагматического крыла в партии, которое возглавлялось Дэн Сяопином. Позже, после смерти Мао и ликвидации «Банды четырех», он возглавит экономические реформы, допустит ограниченное восстановление рынка и частной собственности на землю. Но это все в будущем, а в 1975 году Мао развязал кампанию против Дэн Сяопина, обвиняя его в буржуазной правизне. Запахло возрождением «Культурной революции», хотя после всех передряг радикальное крыло весьма ослабело, и настроения в стране были в пользу «правых». В 1976 году умерли сначала Чжоу Эньлай, а через несколько месяцев — и Мао. Смерть Чжоу Эньлая, как это ни странно, возможно, предотвратила восстановление власти радикалов, ибо его похороны умеренные и правые элементы превратили в массовую демонстрацию против радикалов. Миллионы «паломников» стекались к площади Тяньянь-мынь, возлагая венки в память Чжоу Эньлая, читая стихи против «Банды четырех». Власти испугались и в очередной раз использовали армию и оружие. Много демонстрантов было убито и ранено, но еще больше арестовано. Однако, хотя незадолго до своей смерти Мао назначил председателем ЦК КПК и премьер-министром своего человека, Хуа Гуо-фена, власти, очевидно, решили, что против рожна не пойдешь, и заняли некую среднюю позицию с возвращением к власти Дэн Сяопина. «Банда четырех» попыталась захватить власть, но это ей не удалось: возглавлявшая их вдова Мао не пользовалось ни авторитетом, ни властью в партии; без Мао она оказалась бессильной, а остальные члены «Банды» опирались на нее. Страна наконец успокоилась. В 1977 году к власти вернулся Дэн Сяопин. В ряде публичных выступлений он признал полное расстройство народного хозяйства, железных дорог, средств информации. Никто точно не знал, какова на самом деле ситуация в стране, поскольку Мао ликвидировал центральное статистическое управление, все отчеты и цифры брались «с потолка». В 1980 году были в основном посмертно реабилитированы все жертвы маоистского террора, из среды коммунистов, конечно. О простых смертных и речи не было, за исключением некоторых, наиболее видных, интеллигентов. Только к 1981 году Дэн Сяопин и его
496
окружение почувствовали достаточную прочность своего положения, чтобы открыто признать, что причиной развала всего в Китае был бессмысленный террор, продолжавшийся 20 лет, с 1957 по 1976 год, убивший инициативу и помешавший развитию страны. Обожествление Мао было официально отменено в 1981 году, но такого развенчания культа Мао, как культа Сталина в СССР, не произошло до сих пор. Трудность заключается в том, что Мао, приведя коммунистов к власти и «процарствовав» 27 лет, олицетворяет собою китайских Ленина и Сталина. Поэтому полное осуждение Мао было бы равносильно признанию коммунистического режима как такового преступным. Ясно, что пилить сук, на котором сидят, коммунисты не станут.
Так что вся постмаоистская эпоха Китая состоит из противоречий. В экономическом плане достигнуто за последние 25 лет достаточно много, уровень жизни значительно поднялся, хотя сохранение неограниченной в политическом плане тоталитарной власти неизбежно ведет к коррупции, которую расстрелами не решить. Политическая жизнь страны, как пишет китайский историк Пей, идет волнообразно: то усиливается «либеральное» крыло партии, и тогда допускаются открытая критика власти, газеты с требованием реформ и пр. Затем власть, испугавшись «чрезмерно радикальных» настроений общественности, закрывает либеральные издания, арестовывает или высылает за границу оппозиционеров. К власти приходит левое крыло партии, которое начинает зажим. Через некоторое время снова отбой и в обратную сторону... Пей насчитал 5 таких волн между 1978 и 1993 годами, из коих самой жуткой была волна 1989 года с расстрелом тысяч студентов на площади Тяньяньмынь, требовавших демократизации страны[23]. В общей сложности, по приблизительным подсчетам Французской академии, в Китае за 50 лет (с 1949 по 1989) было убито или погибло от голода более 50 миллионов человек, не считая жертв внешних войн (например, с Кореей).
Обстановка в сегодняшнем Китае напоминает годы НЭПа в СССР. И если вспомнить, что НЭП был промежуточным
497
явлением, из которого было только два пути — к подлинно свободной рыночной системе и по крайней мере личной, если не политической, свободе, или к полному тоталитаризму, — то из этого можно сделать вывод, что на таком же распутье стоит сегодня Китай. С той только очень важной разницей, что построение коммунистической утопии было официальной целью партии и правительства в СССР той эпохи, в то время как сегодняшний Китай от утопических идей, по-видимому, отказался. А без утопической цели не может быть и настоящего тоталитаризма. Это дает основания надеяться, что сталинский путь Китай уже не изберет, хотя авторитарный режим, и притом весьма жестокий, может продолжаться еще годы и годы.