Как и всюду, командная экономика доказала свою нерентабельность. Дюмон указывает, что при всех своих недостатках сельское хозяйство при Батисте было вполне успешным. Национализация имений и коллективизация крестьян привели к резкому сокращению продуктивности. Вместо децентрализации и расширения местной инициативы, рекомендованных Дюмоном Фиделю Кастро, к концу 1960-х годов сельское хозяйство было поручено военным. И вот военные управляют посевными кампаниями и сбором урожаев с «командных постов», возглавляемых майором или капитаном, который ведает определенными сельскохозяйственными территориями, планирует посевные и сборочные работы на электрически подсвечиваемых картах-схемах, как в военно-полевом штабе. Отдаются команды, сельхозмашины выходят в поле в сопровождении БТРов. Создаются образцовые сельхозбригады («стахановцы»), например, сельхозбригада им. Че Гевары, которым предоставляется лучшее оборудование, почти двойная зарплата и бесплатное питание в столовых, в то время как остальные крестьяне получают гроши и должны сами обеспечивать себя питанием. Официально назначение этой системы — заставить «отстающих» крестьян подражать «стахановцам» и состязаться с ними. Как мы знаем, результат получился противоположный: ненависть и зависть, то есть рост «классового» антагонизма на селе — того, без чего, как писал Ленин, в деревне коммунистическая власть не удержится, принцип «разделяй и властвуй».
Снова и снова подтверждаются слова Петра Струве, сказанные им в начале XX века о том, что социализм — распределительная, а не созидательная система. Он в состоянии только разделить богатства, накопленные предыдущими экономическими системами, а когда эти богатства полностью распределятся, социализм обанкротится. К такому же заключению
519
приходит на примере Кубы американский политолог Рода Рабкина[11], Струве, по-видимому, не читавшая. Иначе она добавила бы, что социализм — паразитическая система, которая питается трудом и достижениями частнопредпринимательских систем народного хозяйства. Подводя экономические итоги, Рабкина пишет, что за время коммунистической власти на Кубе производительность сельского хозяйства значительно снизилась по сравнению с эпохой Батисты, хотя распределение продуктов стало более уравнительным[12], в результате чего уровень жизни беднейшей части населения несколько улучшился, доходы же всех остальных, включая квалифицированных промышленных рабочих, понизились[13]. Куба не только осталась преимущественно страной монокультуры, но ее монокультурность — процент сахарного тростника в общем производстве страны — даже увеличилась на несколько процентов по отношению к докастровской эпохе.
К числу достижений режима Кастро следует причислить отмену остатков расовой сегрегации — нет больше пляжей с надписью «только для белых», люмпен-пролетариат чаще находит применение своему труду, чем при старом режиме, довольно успешно идет ликвидация неграмотности: если при Батисте почти 50% детей были вне школьного обучения, то теперь почти все дети получают начальное образование.
520
Однако Дюмон, вначале бывший таким энтузиастом кубинского эксперимента, предупреждает: вся кубинская статистика лжива насквозь, доверять ей нельзя. По его описанию, стройки социализма на Кубе — такое же очковтирательство, как и в СССР.
Ко второй половине 1960-х годов первоначальный энтузиазм народа и популярность Кастро испарились. Согласно Дюмону, когда Кастро начинает по радио или телевидению обещать «златые горы», кубинцы просто выключают приемники.
Как известно, все тоталитарные режимы претендуют на создание «нового человека», будь то идеальный коммунист, нацист или фанатичный муджахедин. Дюмон после трех поездок на Кубу, с 1960 по 1969 год, по личному приглашению Кастро пришел к заключению, что кастровский идеальный новый человек — это образцовый солдат, следующий примеру Рауля Кастро: «К исполнению ваших приказаний, товарищ главнокомандующий, всегда готов, каковы бы они ни были, где бы ни было и в любых условиях!». Кроме военизации населения как такового, Куба содержит, вероятно, самую большую в мире армию в пропорции к ее населению. Военнообязанным является все мужское население от 16 лет до 50. Обязательная военная служба длится 3 года. Под ружьем в середине 1980-х годов находилось 135 тысяч человек плюс 100 тысяч членов так называемой трудовой армии, которая используется на различных работах. Если в развитых государствах в среднем приходится по 10 военнослужащих на тысячу граждан, а в малоразвитых странах — 5 на тысячу, то на Кубе — почти 30 на тысячу. Военщина, армия — это древнейшее учреждение, комментирует Дюмон. Следовательно, кастровский человек будущего на самом деле — человек прошлого. По этому поводу глава Римско-католической церкви Кубы монсиньор Сачи, заметил: «Мы продвинулись из века пещерного в век казарменный».