Как известно, с тех пор, как существует афганское государство, ни одна иностранная держава не сумела им завладеть.
611
В таком гибридном государстве, в котором, казалось бы, не может быть национализма, разрозненные племена и кланы становятся единой нацией перед лицом иностранного, а скорее иноверного агрессора. Как и в сопротивлении англичанам в трех войнах, воином-моджахедом становится каждый крестьянин. Правда, на этот раз организаторами сопротивления, руководителями во многих случаях стали представители новой молодой афганской интеллигенции — выпускники или студенты новых афганских вузов, организованных по европейским и американским образцам. Многие из них в 1960-е годы были членами различных политических партий (подпольных и полуподпольных) переходного периода — от традиционализма к современному общественному устройству. С другой стороны, они были знакомы с новым исламизмом или даже были сами представителями такового. Поскольку последние десятилетия правительство внедряло современное образование весьма энергично, и все оно от начальной школы до университета было бесплатным, афганские новые исламисты были в основном выходцами из сельской местности, но благодаря своему образованию «застрявшими» в Кабуле и нескольких других главных городах. Таким образом, они «не принадлежали к политической элите и не зависели от государства», чем, возможно, и объясняется их «радикализм»[11], готовность к восстанию, сопротивлению власти, а тем более власти, находящейся в зависимости от «неверных».
Как указывалось в предыдущих главах, исламистское движение XX века во многом отличается от традиционного ислама, в структурном плане опиравшегося на улему, которая признавала в качестве высшего авторитета ислама на земле оттоманского султана, являвшегося верховным халифом, во всяком случае, для всех суннитов. Новые же исламисты отвергают монархию как институт, чуждый исламу. Они говорят, что, поскольку Магомет умер, не оставив наследников, то наследственная монархия чужда исламу. По учению Кот-ба, авторитет правителя определяется его религиозной верностью исламу, а не каким-либо мистическим небесным происхождением.
612
Он теряет право на власть в тот момент, когда отступит от правоверия, и тогда долг мусульманина убить такого правителя[12]. Поскольку истина одна, в исламском государстве не может быть многопартийной демократии или республики. Ислам, говорят исламисты, не нуждается ни в каких добавлениях и изменениях, ибо это религия всеобъемлющая (тотальная), предписывающая поведение мусульманина на все случаи и обстоятельства жизни. Вот в этом и есть источник мусульманского тоталитаризма, который расцветет бурным цветом в Афганистане талибов. Видный французский специалист по Афганистану Оливье Руа считает, что исламский тоталитаризм тождественен ленинской концепции централизованной партии революционного авангарда и сближается с марксизмом через общую веру в мифологию освободительной революции[13]. Подобно коммунистической идее мировой революции, исламисты-радикалы ставят своей целью распространение исламской революции во всем исламском мире. Непосредственной целью исламского восстания является джихад против атеизма[14].
Как известно, базой афганского сопротивления, как и временным пристанищем миллионов беженцев из Афганистана, стал Пакистан. Пакистан, а в значительной мере большая часть арабского мира, а также беженский отдел ООН, кормили беженцев, открывали исламские школы для детей — будущих талибов («талиб» значит «ученик»). Через Пакистан шло с Запада и оружие для моджахедов. Пакистан также поощрял афганцев к созданию единого союза разрозненных моджахедских партизанских соединений, созданию единого афганского политического центра, который направлял бы антикоммунистическую борьбу в Афганистане, координировал действия. Одновременно Пакистан побаивался того, как