646
политику на всевозможных конгрессах мира. Хотя любой здравомыслящий человек поймет крайне трудное положение духовенства, а тем более епископата, в советское время. Вряд ли после своего «послушания» советскому богоборческому режиму церковноначалие посмеет призвать народ не повиноваться тому или иному распоряжению демократического правительства, а если и посмеет, вряд ли голос его будет достаточно авторитетным, чтобы народ его послушался. Понимание и соболезнование достигается покаянием, а не молчанием, которое уж слишком напоминает замалчивание террора сталинской эпохи и правления Хрущева брежневским режимом, а затем посмертный провал «в небытие» Андропова и Черненко.
Просто изумительно, что 70-летняя кровавая диктатура и гонения за веру и за любые формы разномыслия никак не отражены в основополагающем социальном документе церкви[21]. Французским революциям XVIII-XIX столетий место в социальной концепции РПЦ нашлось, а для анализа коммунистической власти и позиции церкви при ней и последствий коммунистического террора на нынешнее внешнее и внутреннее состояние церкви да и русского народа места не нашлось. Нет и анализа причин падения авторитета Церкви в российской и общеевропейской истории, приведших к торжеству секуляризма. Вот недавно папа Иоанн Павел II испросил прощения у Православной церкви за кровавые избиения латинскими рыцарями жителей и особенно православного духовенства и монашества в Византии в 1204 году и за прочие исторические грехи Католической церкви по отношению к православным. Небезупречна и история Русской православной церкви: было иосифлянское сжигание жидовствующих, были бессмысленно жестокие гонения на старообрядцев да и участие духовенства в преследовании сектантов. Далеко не всегда добровольно переходили из мусульманства в православие башкиры и волжские татары.
647
В общем, и грехи нашей Церкви не ограничиваются лишь советским периодом. Все это требует глубокого анализа, как и покаяния за свои исторические грехи в таком основополагающем документе церкви. Но в «Основах социальной концепции...» нет и намека на самокритику.
Вообще об Архиерейском соборе 2000 года и о принятых им «Основах...», можно сказать: гора родила мышь, во всяком случае, по сравнению с Архиерейским собором 1994 года, когда было признано, что самым острым вопросом Церкви является вопрос образования духовенства. Было принято решение в ближайшие годы рукополагать лишь лиц с оконченным богословским образованием, удлинив семинарское образование на один год и приравняв семинарии к высшим учебным заведениям. Собор 2000 года обошел этот вопрос молчанием, а на самом деле рукоположение недоучек и людей без богословского образования продолжается и согласно одному «электронному батюшке» епископы даже предпочитают рукополагать малообразованных: такими легче управлять, и они не будут пытаться вносить новшества. Такая позиция в корне противоречит Собору 1994 года, обратившего особое внимание на внутреннее миссионерство, в связи с чем указывалось:
«Миссионерское служение неразрывно связано с задачей восстановления полнокровной церковной жизни, ... необходимостью расширить усилия в области религиозного образования, катехизации и евангелизации... Православная миссия должна учитывать многоликость современного общества... Необходимо особо выделить миссионерскую работу с молодежью, организацию богослужений и религиозных бесед для детей и подростков».
Естественно, выделение вопроса о специальных богослужениях для молодежи, детей, подростков воспринималось читателем как «добро» на создание особых сокращенных богослужений для них. с разъяснениями содержания и смысла и с введением общепонятного русского языка, чтобы суть и смысл богослужения доходили до неофитов и молодежи, не понимающей славянский язык. Собор признал, что совершаемые в России богослужения непонятны современному поколению, и назначил комиссию по литургическим реформам,
648
которые на Великом московском соборе 1917—1918 годов были отложены на 1919 год. Поскольку на том Поместном соборе реформа литургического языка была одобрена подотделом Соборного совета «О богослужебном языке», то определение 1994 года воспринималось как косвенное одобрение реформы богослужебного языка[22]. (Как известно, из-за Гражданской войны и разграбления Церкви в 1919 году созвать Собор было уже невозможно.)