Прекрасным анализом николаевского государственного национализма является монография профессора Николая Валентиновича Рязановского Nicholas I and Official Nationality in Russia, 1825— 1855. Berkeley: University of California Press, 1967.
Правда, и Николай I был сторонником отмены крепостного права. При нем работал ряд тайных комитетов по подготовке тех самых реформ, которые осуществит Александр II, но существование которых он скрывал от общественности, которая поэтому неверно считала, что ничего не делается, что в стране застой и потеря времени. Однако Николай I не решился ни на одну из реформ, подготовленных комитетами, провести в жизнь, кроме радикальной реформы государственных крестьян, которая послужит моделью александровскому освобождению частновладельческих крепостных.
См. напр.: Николай Валентинович Рязановский. A History of Russia. Oxford University Press, 1993, 395. Если это так, то хорватский нацистский диктатор времен Второй мировой войны Павелич был неоригинален, когда ввел политику «окончательного решения сербского вопроса», по которой одна треть хорватских сербов должна была быть уничтожена, одна треть — переведена насильно в католичество и одна треть изгнана в Сербию.
Проблемы русского пореформенного крестьянства и земледелия см. в: С. Г. Пушкарев «Россия в XIX веке». Нью-Йорк, изд. им. Чехова, 1956, с. 349—379; Volin, Lazard Century of Russian Agriculture: from Alexander II to Khrushchev.. Harvard University Press. 1970, p. 40—139; Macey, David A. Government and Peasant Russia, 1861-1906. DeKalb, III.. Northern Illinois University Press, 1987.
Глава 6. Революционное брожение, государство, церковь и интеллигенция
«Что делать? — спросил нетерпеливый петербургский юноша. — Как что делать: если это лето — чистить ягоды и варить варенье; если зима — пить с этим вареньем чай».
112
К концу XIX века так называемый «научный социализм», — как говорит один из крупнейших русских религиозных философов XX века, сам бывший марксист, Семен Людвигович Франк, исповедывался «огромным большинством русской интеллигенции». Пришел он на смену народничеству 1860—1870 годов, которое, в свою очередь, как указывает профессор протоиерей Георгий Флоровский, эволюционировало от позитивизма и нигилизма 1860-х годов к некой неосознанной религиозности, выражавшейся в аскетизме, вплоть до взятия на себя обязательства воздержания от грехов плоти. Социализм, который проповедовали русские народники, был сентиментально-эмоциональным, глубоко моралистическим. Недаром Сергей Булгаков назвал русского радикала-интеллигента «атеистическим монахом», а Франк даже дал ему такое противоречивое определение: «воинствующий монах нигилистической религии земного благополучия».
Бурное индустриально-капиталистическое развитие конца XIX века, нанесшее удар по народническим иллюзиям о построении в России аграрного социализма, минуя капитализм, и было одной из причин перехода большинства интеллигенции к марксизму. По словам Флоровского,
113
«Марксизм в 90-е годы был пережит у нас, как мировоззрение, как философская система. Тогдашний спор «марксистов» и «народников» ... был ... восстанием новой метафизики против засилия морализма [у народников]... Марксизм был возвращением к действительности, к «бытию»... Возникал вопрос о свободе и необходимости в общественном процессе, и это неизбежно уводило в метафизику. От Маркса к Гегелю переход был очень естественным... [затем] стали возвращаться к Канту ... от марксизма переходить к идеализму. В марксизме были крипто-религиозные мотивы. Утопическое мессианство ... и чувство общественной солидарности ... именно марксизм повлиял на поворот религиозных исканий у нас в сторону православия... начинается душевный ледоход в русской культуре... ренессанс русской поэзии. Русский символизм начинается бунтом... обличением старого и скучного мира. Для всего движения характерно стремление перейти ... «по ту сторону добра и зла» ... преодолеть этику эстетикой... это было ... ниспровержение всех ценностей.... Открывается бессмыслица и призрачность мира ... все больше начинают читать и переживать Достоевского. ...Это был особый путь возврата к вере, через эстетизм и через Ницше. Раньше возвращались к вере через философию или мораль. Путь [к вере] через искусство был новым».