— Четыре "лимонки"! — нагло заявил Пупа.
— Три! Я не понял, тебе нужны клиенты или нет? — вопрос был чисто риторический, клиенты всегда нужны.
Негр пропустил Картазаева в зал с мебелью, обшитой красным бархатом. К нему по очереди вышли несколько девиц, и каждой он задавал один и тот же вопрос:
— Где находится твоя комната?
Он прикинул, что высоты третьего этажа будет вполне достаточно.
На нужном этаже будуар оказался у пухлой блондинки в коротком сиреневом халатике, не скрывавшем подвижных, будто ртутных, ягодиц. Комната оказалась симпатичной. И что немаловажно, закрывалась на щеколду. Пока красавица, сверкая голыми ножками, готовила постель, Картазаев почувствовал эрекцию. И совсем уж было решился вставить красотке запал, но что-то остановило его. Он сам не знал, что именно. Но что-то внутри него говорило, что этого делать не надо. Это могло быть опасным. Если бы он был в настроении, он бы улыбнулся. На самом деле, он еще не решил для себя, что в текущий момент для него может быть опасным, а что нет. Сколько протянет его тело в темноте кинозала, заполненного мертвяками, пока само не станет одним из них? Двое суток без воды? Много это или мало? Стоит ли из-за этого опасаться случайных связей? Бояться СПИДа и насморка?
Блондинка скинула платье, под которым у нее, как и предполагалось, ничего не было надето, и склонилась над ширинкой Картазаева. В следующую секунду он передавил ей шейную артерию. Девица обмякла, и он перетащил ее на кровать. Приоткрыв дверь в коридор, прислушался. До него донеслись громкие ритмичные сопения, пыхтения, скрипы коек, а также довольное ржание кончившего удачно клиента. Картазаев успокоено запер дверь и приступил к выполнению своего плана.
Третий этаж церкви в силу ряда особенностей архитектур оказался гораздо выше аналогичного этажа, расположенного в туше бывшего "Руслана".
Картазаев растворил окно, осмотрелся, в лишний раз убедившись, что постояльцам нет до него никакого дела. Снаружи имелась водосточная труба, довольно прочная, и как выяснилось позднее, скользкая.
Картазаев обнял ее руками, сжал коленями и стал сползать. Поначалу все шло чудесно, но со временем скорость возросла до критической. Он понял, что еще немного, и врежется в крышу самолета, что может в первую очередь плачевно сказаться на целостности его старых костей. К тому же привлечет к нему излишнее внимание, которого он отнюдь не жаждал.
Пока он вынимал нож правой рукой, с левой едва не слезла вся кожа. Он постарался воткнуть нож в стену. Но тот лишь царапал ее, пока не угодил в щель в кладке, и полковник повис на нем.
Посмотрев вниз, он увидел в метре крышу бара, аккуратно спрыгнул и, не медля, приступил к разведке.
Верх отлетавшего свое аэробуса напоминал плохо застеленную крышу. Многочисленные прорехи были закрыты плохо пригнанными листами оцинкованной стали, в свою очередь, также дырявыми. Так что можно было видеть, что творилось в нижних "комнатах", самому оставаясь незамеченным.
В первой играли в карты на тунганут. Человек, сидящий прямо под Картазаевым, любил пошмыгать длинным острым носом. На коленях у него была разложена дополнительная колода.
— Феномен, ты будешь ходить или нет? — взъярился один из трех соперников.
Шулер виновато шмыгнул в последний раз и достал из запасника нужную карту. Все разом задвигались, и стопка тунганута перекочевала к тому, кого назвали Феноменом. Один из проигравших, бормоча ругательства, опрометью кинулся в туалет. Продвинувшись по трубе чуть дальше, Картазаев увидел, как он сосредоточенно поливает стены, но стоило ему услышать о начале новой партии, как он опрометью кинулся назад.
Общий зал выдал себя папиросным дымом и сивушной вонью, Картазаев постарался как можно скорее миновать это место. Единственно, что он позволил себе, так это торопливо осмотреть зал на предмет наличия монахов. Их не было.
В комнатке сразу за баром находился тренажер, и мужчина в кожаной жилетке монотонно отрабатывал на нем удары. Стрижка его напоминала армейскую, волосы имелись только на макушке. Картазаеву попалось еще несколько комнат с мужчинами и женщинами. Мужчины были вооружены, что указывало на их принадлежность к криминалу. Женщины крикливо накрашены и все как одна старались показать как можно больше голого тела.
Наконец Картазаев добрался до главаря. В одной из комнат был накрыт стол, способный накормить десятерых, но харчился за ним один человек. Мужчине было за сорок, но он находился в отличной форме. Волосы не имели ни одного седого волоска, выбритое лицо гладкое и розовое, словно у младенца. Белыми ровными зубами он вгрызался в большое сочное яблоко. Картазаев вспомнил, что уже несколько дней не видел нормальной еды.
Дверь открылась, впуская кряжистого человека, он и так был крупноват, а пальто делало его похожим на бочку. Вошедший схватил со стола некий плод, кинул в рот и плюхнулся на диван.
— Долго нам еще сидеть в этой дыре, Вилорий? — спросил он. — Братки скучают. Может, скомандуешь пару налетов?
— Ты только на налеты и способен, Дубарь. Ты какие-нибудь другие слова знаешь?
Картазаев понял, что имеет честь лицезреть самого Вилория Гуса и его правую руку Дубаря по прозвищу Мясник. Тем временем разговор продолжался и приобретал все больший интерес для Картазаева.
— Ты уверен, что Придурок придет именно сюда? — спросил Дубарь.
— Чтоб мне человека никогда больше не замочить! — Гус провел рукой по шее, и если до этих слов он мог сойти за интеллигента, то теперь это недоразумение рассеялось.
— Я знаю, кто тебе нашептал, что Придурок вернется. Это, конечно, не мое дело, но мне кажется, ты слишком доверяешь этой стерве.
— Это, действительно, не твое дело, Дубарь. Я никому не верю, даже себе. Но если Придурок вернется, то мы можем получить за него неплохие деньги.
— Ты веришь обещаниям монахов?
— Веришь-не веришь, ты сам говоришь как монах. Мы можем целый год грабить жирных торгашей и не получить столько пиастров, сколько епископ отвалит нам за одно ухо Придурка. Чтобы они нас не обманули с расчетом, мы им будем продавать нашего гостя по частям, — Вилорий осклабился, еще раз показав свои знаменитые зубы, могущие служить рекламой зубной пасте.
Кариес тебе на всю челюсть, подумал Картазаев. Он еще не успел прибыть, а его уже распродают. Но тут открылась дверь, и все мысли разом вылетели у него из головы, потому что вошла Калерия. Девушка чувствовала себя довольно свободно. Подошла, взяла апельсин и прямо-таки рухнула в кресло, высоко задрав ноги, полностью открытые кожаной мини-юбкой.
— Кончай жрать! — грубо сказал Дубарь, он не скрывал своей неприязни. — Когда твой дружок явится, красотка? Что ты нас все обещаниями кормишь? Мы терпим тебя до поры до времени, а потом возьмем и прирежем.
Картазаев ломал голову над запутанной ситуацией. Как Калерии удалось вырваться от репликаторов? И что общего у нее с бандитами?
Дверь приоткрылась, и заглянувший парень в кожанке крикнул Гусу:
— Придурок прибыл! Его видели, как он к Пупе входил!
Правильно умные люди говорят, беда не ходит одна. Мало того, что бандиты почти сразу узнали про него, так надо было такому случиться, что он инстинктивно отшагнув при упоминании своего имени (и чего боялся? Что они сразу на крышу полезут?), сделал это крайне неудачно, зачерпнув штаниной оттопыренный кусок железа.
Материя с треском порвалась, сталь громко лязгнула, укладываясь на место, и разговор внизу разом смолк. Хорошо понимая, что собственно ничего хорошего, и вся его конспирация полетела к черту, Картазаев двинулся обратно, по инерции ступая как можно тише.
И в это время взорвалось. Стальной лист выметнулся почти из-под ног, светя созвездием вновь приобретенных дыр, которых становилось все больше.