настоящему только через три месяца. Я кончала к тому времени благодаря этому славному парню уже чуть ли не ежеминутно… Но все равно, все равно что-то, мне кажется, я упускала… Я трахалась потом и с тремя, и с четырьмя, и с пятью партнерами одновременно. Пусто. Глупо. Хотя и приятно. Я занималась любовью после и с мальчишками и стариками, с уродами и инвалидами, с грязными и стерильно очищенными — для любопытства, для поиска новых форм совершенствования… И я совершенствовалась, да. Я нынче могла с полной ответственностью заявить о себе как о Мастере. Но чего-то мне в моей жизни все равно не хватало… У меня были деньги, квартиры, машины… Партнеры мои безропотно меня содержали. Еще бы — с таким сексом, они, дурачки, не сталкивались никогда… Мне тридцать лет. Я не люблю моря, и я не люблю снега. В городе, в котором я живу, я чувствую себя очень тоскливо. Летом мне досаждают мухи, а осенью я плачу, когда вижу желтые листья. В общественных туалетах воняет. Люди не смотрят на себя в зеркала. Им не хочется любить себя, и им не хочется любить всех остальных. Почему в этом городе так мало красивых людей? Почему вообще в этом мире так мало красивых людей? Когда смотришь на красивого человека, то в тот самый момент точно осознаешь, что ты не зря появилась на свет… Я никогда не требовала от мужчин денег. Они всегда давали мне деньги сами. Они не то чтобы даже обыкновенно и банально предлагали мне эти деньги — бесстрастно, безрадостно и равнодушно — нет, не так, они, сукины дети, просто-таки запихивали, засовывали в меня эти деньги, как еще ровно за мгновения до этого запихивали и засовывали в меня свои члены. Именно этим, наверное, я на сей день и отличаюсь от проститутки-профессионалки. Ха, ха, ха, мне смешно… Конечно же, и не только этим я отличаюсь от будничной проститутки. Я работаю не за награду. Я работаю для того, чтобы с каждым днем и с каждым часом становиться все лучше и лучше — красивее, обаятельнее, сексапильней. Обильный секс всего лишь издержка моего неутомимого и качественного развития… Мною восхищаются. Передо мной преклоняются. Таких мало, как я. Таких на весь город скорее всего единицы. Но отчего же мне, мать твою, так тоскливо-то, на х…? Было тоскливо. Еще, может быть, даже час назад было тоскливо… Но сейчас почему-то тоска моя немного смягчилась. Почему? Тоска попятилась, мне кажется, именно в тот самый миг, когда я увидела, как ты в коридоре танцуешь на тараканах… Я никогда никого не любила. И меня, я думаю, никто никогда не любил…