— Я сознаюсь. Конечно. Я сознаюсь, что я раньше никогда не думал об этом. Правда. Не думал. Инстинкт смерти и инстинкт убийства… Да, верно… Да, определенно… Я, разумеется, слышу эти инстинкты в себе. Постоянно… Но их звучание подавлено. И приглушено. Я всегда смеялся над ними. Я не думал о них, но я смеялся над ними. Вскользь. Мимоходом. Не концентрируясь. Не сосредоточиваясь… Хотя однажды что-то случилось и… — Я почесал затылком паркет под собой. Я приложил одно ухо к паркету. Потом приложил к нему ухо другое. Паркет какое-то время, видимо, скучал в одиночестве и теперь, понятное дело, требовал ласки. После того как я почесал его и погладил его ушами, он потеплел. — Не уверен… Не знаю… Мне кажется, ты ошибаешься… Я полон страха. Я полон иллюзий. Я наивен и прямодушен. К цели я иду напролом. Планов своих не скрываю. Я хочу много чего придумать и много чего создать и хочу, чтобы миру это понравилось… Если миру то, что я создал, несмотря ни на что, не понравится, я все равно заставлю его это принять, а потом, возможно, заставлю его это и полюбить… Заставлю… Заставлю… Инстинкт смерти и инстинкт убийства… Не знаю… Не убежден… Может быть…
— Ты умный. Но зачем-то притворяешься глупым… Конечно же, ты думал о том, какие инстинкты управляют твоим поведением и даже твоими мыслями и, разумеется, твоими мечтами и планами. Конечно же, ты думал… Ты думал… Милый мой, хороший, ласковый, добрый, отзывчивый, чистый, хоть и немного порочный, и мягкий, улыбчивый, чувственный, чувствительный, милосердный, тихий, доброжелательный… Ты, мать твою, сука отдолбанная, сам только что признался, что ты все прекрасно знаешь и понимаешь, мать твою!
— Что знаю?! Что понимаю?! Не знаю… Не понимаю…
— …«Если миру то, что я создал, несмотря ни на что, не понравится, я все равно заставлю его это принять, мир, а потом, возможно, заставлю его это и полюбить»… Ведь так ты сказал, так? Я не соврала? Я не перепутала последовательность твоих слов? Я не ошиблась в тоне, в акцентах и в ударениях?.. Так вот, эти слова, мать твою, мог произнести только тот, у кого инстинкт убийцы развит приоритетно!.. То есть ты родился, мать твою, уже решительным, безжалостным и… усмешливым. Только ты об этом пока еще не догадываешься. Хотя и знаешь про себя на нынешний день уже многое…
Я катался, голый, весь, как есть, по теплому теперь уже полу, паркету, — мои почесывания и мои ласки убедили пол, паркет, в моей нежности и симпатии — и нелюбезно и невоспитанно хохотал, громко, шершаво и издевательски — я над кем-то, судя по всему, судя, во всяком случае, по смеху, издевался, может быть и над девушкой Настей… но скорее всего, конечно же, над собой. Стенки комнаты больно и обидно били меня по ногам, по плечам, по рукам, а ножки стульев, стола, кресел, дивана сурово и враждебно пинали меня по голове — так беспокойные ноги футболиста пинают в сердцах назойливый мячик…
Кто-то одновременно со мной в эти мгновения думает совершенно о том же, кого-то тоже пинают ножки столов и стульев, кому-то точно так же сейчас неуютно, темно и уныло, кто-то исключительно так же, как и я, сейчас желает мочиться, рыгать, чихать и обязательно плакать, ну если не плакать, то, во всяком случае, выть, хрипеть и стонать — без сомнения. В Африке, в Австралии, на космической станции, на пляжах Марбельи, в палатке в тайге, на кладбище перед могилой врага, в камере смертника, в машинном отделении океанского лайнера, на верхушке чикагского небоскреба, в Пакистане, на острове Мадагаскар… Я вижу этого человека. Я люблю этого человека. Я убью этого человека… Я очень хочу найти подобного мне… Каждому из нас требуется доподлинно знать, что существует еще кто-то, с кем мы можем, допустим, молчать и с чьей помощью мы можем, например, защищаться от всегда недоброго мира, на кого мы сможем положиться и кто нас без каких-либо объяснений в любую минуту сумеет понять, кто ясно и определенно знает, чего он ожидает от жизни и чего он от этой жизни берет, кем можно любоваться и с кем не надо договариваться о взаимных правах — все понятно и так, достаточно взгляда, достаточно запаха, достаточно жеста, достаточно звука… Я давно и отчаянно стремлюсь найти себе такого вот человека… Хотя и знаю тем не менее, что последует дальше… Насладившись друг другом — и искренне на самом деле, и доверчиво, просто, — мы в какой-то миг (уж я-то, во всяком случае, непременно) почувствуем вдруг острое желание поскорее избавиться друг от друга. Мы не потерпим существования такого же второго, как мы… Я не потерплю существования такого же второго, как я… Я — единственный. Я — лучший. Я, и только я осуществляю полный контроль… Но как же горько все-таки пребывать в одиночестве… Инстинкт смерти и инстинкт убийства… Не знаю, не знаю…