Максим опешил от такого вопроса. Он смог произнести только:
– Но на Ожерелье нет гномов…
– Вот видишь! – Веско сказал И-Ван Красин. – Это большой недостаток в твоем отчете. И почему у тебя все эльфийские имена похожи то ли на названия лекарств, то ли на названия болезней?
Максим начал понимать смысл насмешек генерала:
– Вы что, мне не верите?
– Не то, чтобы совсем не верю, но, согласись, принять сразу на веру все то, что ты написал в отчете… Это слишком трудно!
– Но ведь это правда. – Устало пожал плечами Фрадов.
– Да, да. – Покивал лысой головой И-Ван Красин. – Но, к сожалению, кроме твоих слов, других доказательств истинности этого рассказа нет. Некоторые ученые пришли к выводу, что ты не обманываешь нас преднамеренно. Вполне возможно, что в результате испытаний межпространственного двигателя «Большой Скачок» попал в искривление пространства. Яна Чжи и Олаф Бьорнсен погибли от перегрузок а ты, вполне возможно, из-за непосредственного соприкосновения с «мерцалкой», остался жив. Но твое сознание изменилось. За те секунды, что ты находился в искривленном пространстве, у тебя в голове сложилась история о якобы проведенных в мире эльфов месяцах. Логичное умозаключение, не правда ли?
– Логичное. – Усмехнулся Максим. – Интересно, что вы скажете, когда к вам на стол лягут первые доклады Яны и Олафа?
– Лейтенанты Чжи и Бьорнсен погибли смертью героев! – Решительно заявил генерал, стремясь скорее убедить самого себя, чем Фрадова. – А если даже и нет, то как они смогут передать на Землю свои сообщения?
– Они найдут способ, можете мне верить.
– Верить, верить. Ты хочешь, чтобы я верил тебе. Тогда как я больше верю ученым и специалистам.
Максим хитро прищурился и выдал, наконец, вопрос, который давно вертелся у него на языке:
– Тогда как эти ученые и специалисты объяснили Вам превращение «Большого Скачка» в абсолютно другой корабль с гравитационным приводом, которого на Земле до сих пор не существовало?
И-Ван Красин ответил вопросом на вопрос:
– А как ты сам можешь объяснить, что между исчезновением «Большого Скачка» и твоим появлением прошло всего несколько секунд? Если верить твоему отчету, то на этой… как ее… Черно-Белой Бусине вы провели не менее полугода.
Максим уже не раз думал над этой проблемой, поэтому, не колеблясь, заявил:
– Я уверен, что это дело рук Возрождающегося. Вполне в его стиле, насколько я могу судить. Мой корабль возник на миллионах инфо-экранов и заставил людей задуматься… Впрочем, надолго задуматься вы им не позволили.
Последняя фраза совершенно не понравилась генералу:
– Ты сомневаешься в том, что мы действуем на благо государства, на благо граждан Очеловеченной Федерации?
– Я уже ни в чем не сомневаюсь. – Максим посмотрел прямо в глаза И-Ван Красина. – Или, вернее, сомневаюсь во всем.
– Но в правдивости своего отчета ты не сомневаешься?
Фрадов возмущенно всплеснул руками:
– Так что же мне делать-то?! Вы не можете объяснить происходящее исходя из своих предпосылок. Мой рассказ считаете либо ложью, либо бредом сумасшедшего. Вам надо принять какое-то решение, генерал.
– Это решение находится выше моего понимания и выше моей компетенции. Я понял, что мой приход сюда был бесполезен. Ты ничего не можешь добавить к своему отчету и продолжаешь настаивать на его истинности.
– Совершенно верно, генерал. Насколько я понял, гражданам Очеловеченной Федерации сообщена официальная версия случившегося? Искажение пространства, гибель двух членов экипажа и сумасшествие третьего?
– Почти угадал. Только ты объявлен не сумасшедшим, а «получившим тяжелые психологические травмы» и находящимся под наблюдением врачей.
– Вот этих? – Максим с усмешкой указал наверх, на вмонтированные в потолок разнообразные приборы.
– И этих тоже. – Утвердительно кивнул И-Ван Красин.
– Сколько же мне предстоит находиться под наблюдением этих… «врачей»? – Поинтересовался Максим и почесал подбородок, на котором уже начала пробиваться щетина.
– Сейчас ты находишься на карантине. Приборы показывают, что с тобой происходят необъяснимые изменения на клеточном уровне и даже на уровне ДНК. Поэтому контакты с людьми тебе запрещены.
– Это я понимаю. Но не могли бы Вы распорядиться установить здесь инфо-экран, подключенный к общей сети. Я совершенно не представляю, что сейчас происходит на Земле. А ведь я успел по ней соскучиться.
– Ответ отрицательный. Пока в твоем распоряжении будет только моно-компьютер без выхода в общую инфо-сеть. Для печати отчетов и тестирования его вполне достаточно.
– Боитесь, что я отправлю в сеть какой-нибудь вирус? Или обращусь к людям планеты с призывом поверить в реальность других миров?
Генерал красноречиво промолчал, и Фрадов понял, что его вопросы попали точно в цель.
– Итак, я изолирован от мира полностью: и физически, и информационно.
– Пока это будет так. – Подтвердил генерал.
– А потом? Потом вы передадите меня вашим «врачам» для опытов, как лабораторную крысу?
– Ну, зачем же ты так?…
– Я много думал в последнее время. Вы предоставили мне такую возможность. – Максим обвел взглядом свою небольшую комнату. – И у меня появилась одна идея.
– Какая же это идея? – Заинтересовался И-Ван Красин.
– Я подумал, что уже выполнил свой долг перед Очеловеченной Федерацией, вернувшись на Землю и составив подробный отчет обо всем, что узнал за это время. Я подумал, что имею моральное право вернуться на Ожерелье.
Генерал недоуменно посмотрел на Максима:
– То, что ты говоришь, только подтверждает мои сомнения в том, что ты адекватно воспринимаешь окружающий мир. Как ты собираешься вернуться обратно?
– Да уж, конечно, не с Вашей помощью. Ведь мой корабль, я уверен, давно уже разобран до мельчайшего винтика. Правильно?
И вновь его вопрос остался без ответа.
Максим, видимо, и не надеялся на другое, поэтому продолжил:
– Я так понимаю, что хотя Вы и не верите в мой рассказ, гравитационный двигатель и мои описания его устройства для Очеловеченной Федерации оказались весьма полезны?
– Я не могу сейчас дать свое заключение, но ученые просто в шоке. – Кивнул головой генерал. – А эти ученые видели разное…
– В том числе и обломки «летающих тарелок»? – Заговорщицки подмигнул Фрадов. – Ладно, меня не интересуют секреты Ваших подземных лабораторий. Я больше озабочен своим собственным будущим. А оно мне представляется не очень-то приятным. Изоляция от мира, бесконечные опыты, скальпели хирургов. Ведь я уже никогда не выйду из этих подземелий? Вы опять молчите, значит я прав. Так что мое исчезновение с Земли пройдет незамеченным для Федерации. Вы состряпаете легенду о том, что последний герой-космонавт скончался от неудачного эксперимента с «Большим Скачком». А ваши медики, я думаю, вполне обойдутся без моего тела.
– Что ты задумал, лейтенант? – Строго спросил И-Ван Красин.
– Не думайте, что я дезертирую. Как Яна и Олаф, я обещаю при случае пересылать Вам свои отчеты и наблюдения за жизнью Ожерелья. Так что я остаюсь военным разведчиком Очеловеченной Федерации. Поймите, меня тянет обратно. Я даже начал писать стихи. Вот послушайте:
– Наступает весна, зеленеет апрель,
Я хочу быть с тобой, о Диньзиль Лафринсель!
Правда, это пока все, что у меня получилось…
Максим замолчал и вопросительно посмотрел на генерала. И-Ван Красин стоял с открытым ртом и не находил слов. Видимо, декламация стихов окончательно убедила его в ненормальности лейтенанта Фрадова.
– Ты знаешь, какой сейчас месяц? – Наконец, справился со столбняком генерал.
– Сентябрь.
– Тогда причем здесь апрель?
– Потому что он единственный рифмуется с именем Диньзиль Лафринсель. Это же стихи, генерал. Неужели вы не понимаете?
– Понимаю. – Задумчиво пробормотал себе под нос И-Ван Красин. – Я с самого начала был против того, чтобы головы моих разведчиков забивали всей этой чушью: мифологией, лирикой, сказками.
– Позвольте с Вами не согласиться, генерал. – Расслышал его слова Фрадов. – Вам это покажется странным, но мифология, лирика и сказки гораздо важнее, чем «оборонный потенциал», «стратегическое планирование» и «экономическое превосходство».