В действительности все наши различия лежат приблизительно в одной плоскости. Те самые «хвосты» редки, и к ним, соответственно, приковано всеобщее внимание. Остальным не остаётся ничего лучшего, чем попытаться увидеть разницу там, где она почти незаметна в абсолютных категориях. Во многом именно отсюда черпает свои силы соревновательность. Быть чуть быстрее, выше или сильнее – значит быть всем.
Кроме того, хотя об этом речь пойдёт ниже, общество заинтересовано в том, чтобы выделять одни черты как важные и нейтрализовывать, а то и вовсе уничтожать другие, представляющие угрозу или, по крайней мере, вызов. Так, одни шкалы различия поощряются и всячески пестуются, тогда как прочие, наоборот, подавляются и элиминируются. Разумеется, подобный подход связан с понятием «выгодности» тех или иных характеристик в человеке. Однако как бы оно там ни было, нельзя без последствий вводить деление исключительно в нужных областях – оно неизбежно перельётся как в смежные, так и в далёкие, пропитав собой всё социальное бытие человека, что и наблюдается в реальности.
Второе последствие. Общество обязательно вводит некоторый стандарт. Об отрицательных экстерналиях этой операции писали много, поэтому я не стану тут повторяться. Важно, впрочем, не столько то, что кого-то, скажем, садят в психбольницу или объявляют «не от мира сего», а то и никчёмным, а то, что человек постоянно соизмеряет своё бытие с тем, что предписано.
Может показаться, что социум ни к чему в данном отношении не принуждается, но это не совсем так. Сколько бы мы ни изучали людей, у каждого непременно отыщутся отклонения от среднего. Вопрос, следовательно, ставится так: какие именно девиации считать полезными и одобряемыми, а какие – вредными и порицаемыми, и как его следствие – каков должен быть диапазон приемлемого? Ответить на него не так просто. Прежде всего, не совсем понятно, что лучше для целого в то время, когда его частью и выступают данные колебания. Во-вторых, не ясно, какую норму или процент «не таких» необходим, чтобы вынести их за скобки. В-третьих, не очевидно, что исключение будет принято теми, кто вписывается в установленные рамки, что подвергнет сомнению само деление. Наконец, в-четвёртых, очень трудно определить порог, до которого наблюдается соответствие предложенному образцу, а после которого ничего подобного уже не наблюдается.
Эти вопросы, разумеется, решаются в процессе и в зависимости от многочисленных обстоятельств, но, тем не менее, они всегда даны как нечто неотложное. Социум вынужден что-то делать с ними, иначе подвергаясь опасности распада. Помимо прочего само поддержание стандарта в рабочем состоянии требует сил и ресурсов, которые нужно тратить, изымая их, таким образом, из более предпочтительных сфер деятельности или из тех, что способны продемонстрировать более желательный исход или больше выгод.
Собственно говоря, вокруг стандарта и вращается само деление. Отклонения от него в ту или иную сторону воспринимаются либо как отрицательные, либо как положительные, что и создаёт общую ситуацию оценивания. Однако это же создаёт и одну очень большую проблему.
Всегда можно представить себе человека среднего решительно во всём. Конечно, это, скорее, моя выдумка, и, тем не менее, такое потенциально осуществимо. Если те или иные отклонения более предпочтительны в глазах члена коллектива, то резонно предположить, что он попытается отыскать их у себя. В случае же неудачи, он поставит под вопрос само деление. Если же таких индивидов окажется много, то само различие подпадёт под угрозу дискредитации. Как правило, решается это просто. Появляется заявление о том, что кто-то пока ещё не нашёл себя. Мы все хороши по-своему, задача состоит в том, чтобы это «своё» обнаружить. И здесь в дело вступает сам принцип. При любом раскладе в незначительных деталях мы не одинаковы, что автоматически влечёт за собой удовлетворение.
Естественно, я крайне упрощаю картину. В действительности находятся люди, страдающие от своей усреднённости, тем более что окружающая нас искусственная среда с неизбежностью выравнивает различия. Избежать этого нельзя, да и не нужно, но нередко данное положение вещей переживается крайне остро. Впрочем, как правило, это замечается редко. Это подводит меня к последнему свойству человека, ограничивающее социум.
В-шестых. Волею судеб люди обладают некоторыми особенностями психики. По крайней мере, отчасти их можно списать на наше физиологическое устройство, однако они всё же представляют собой отдельный класс явлений. Кроме того их легко представить себе в определённом диапазоне, что перекликается с предыдущим ограничением устройства общества.