Если с самого детства вы наблюдает вокруг себя исключительно четыре стены, то со временем привыкаете к подобному числу, ожидая, что и впредь будете сталкиваться с данным количеством. Однако важнее не ваша способность к прогнозу, а тот факт, что вы, незаметно для себя, начнёте делить всё именно в таком ключе. Ориентация в социальном мире окажется полностью подчинённой усвоенной цифре. Я не утверждаю, что это слишком сильно влияет на нас, но, вообще говоря, такое заявление было бы очень серьёзным аргументом в пользу влияния материальной среды на наше поведение.
Но сколько бы ни было стен, важно то, что физическое пространство, заполненное вещами, во многом определяет наши поступки. Они работают сообща, а не по раздельности, что экспоненциально увеличивает мощность каждого отдельного предмета, доводя их совокупную силу до чудовищных размеров и почти не оставляя места для какого-либо альтернативного подхода к реальности. Я всегда со смешанными чувствами наблюдал за женщинами с длинными ногтями, которые очень ловко орудовали, скажем, с телефоном, явно не предназначенным для такого украшения.
Вторым инструментом воздействия является нематериальная составляющая культуры в виде смыслов, идей и прочих воззрений. Мы всегда не просто смотрим на, допустим, знаки дорожного движения, но читаем их. В действительности вещи – это всего лишь вещи, и сами по себе они не обладают никакими значениями. Последние присваиваются и затем усваиваются нами. Приведу, возможно для кого-то, возмутительный пример. Национальный флаг – это только полотнище, некоторым образом разукрашенное. Но для патриота своей страны – это её олицетворение, это гордость за Отчизну, это славная история, это то, что даже у сухаря вышибет слезу. Вот это второе определение и составляет ментальную нагруженность нашей обстановки.
В русском языке есть пословица о том, что при постоянном повторе слова «сахар» сладко во рту не станет. Я считаю, что это утверждение неверно. Если долго вдалбливать какую-то идею, она неизбежно усвоится и станет частью того, кому она внушалась. Об этом известно давно, но почему-то люди предпочитают не применять данный подход к своим внутренним переживаниям. А стоило бы. Приведу иллюстрацию.
Девочкам с раннего детства в некоторых культурах внушается мысль о том, что они красивые, разумеется, в рамках принятых эталонов – вне зависимости от реального положения вещей. С одной стороны, это уравнивает их, позволяя переживать сходные чувства и, соответственно, иметь общую платформу для взаимопонимания. С другой – это нередко приводит к самобичеванию и заниженной самооценке, когда оказывается, что родители или опекуны были не совсем правы. Что здесь важнее? Судя по всему, первое, несмотря на очевидные издержки, связанные со вторым моментом.
Обществу нужна женская солидарность, которая, по крайней мере, отчасти обуславливается одинаковым опытом. А тот факт, что кто-то потом расстроится или переживёт негативные эмоции, уравновешивается другим заявлением о том, что вкусы-де у всех разные, что в переводе на простой язык означает необходимость переключения на других мужчин (или женщин). Кроме того заранее не совсем понятно, что будет цениться в довольно отдалённой перспективе, а потому лучше использовать страховку для всех, а не выборочно.
Подобными идеями пропитан весь социальный мир, и всякий индивид в процессе своей социализации сталкивается с ними не то, чтобы много раз, а на постоянной основе. Это волей-неволей приводит к тому, что он начинает некритически9 относиться к ним, а, следовательно, принимать их на веру. Но как уже было указано, это не плохо, потому что твёрдой базы не существует в принципе.
Помимо озвученного в данный смысловой универсум входят также определённые аттитюды, паттерны, логические последовательности и т.п., в общем, всё, что составляет ментальную составляющую жизни. Все эти её стороны придают значение материальному окружению, а заодно обучают относиться человека к миру совершенно конкретным способом, который бы согласовывался с целями социума и позволял ему сохраняться во времени и пространстве.
Но помимо, собственно, наличия какой-то среды, существуют и методики, если можно так выразиться, воспитания. Каковы они? В общем и целом, они сводятся к реакции окружающих на ваше поведение. Направление и корректировка происходят обычно неявно, но в закамуфлированном виде. Как объяснить ребёнку, что эти поступки – хорошие, а другие – плохие, если у него ещё не сформировались представления об отрицательном и положительном? Правильно, воздействуя на него через его непосредственные интересы. В случае же взрослого человека подобного давления не требуется, потому что он уже усвоил ценности данного общества, хотя, конечно, поправки неизбежно вносятся, и принуждение, пусть и не всегда насильственное, оказывается.
Однако какие именно реакции имеются в виду? Во-первых, это оценка ваших действий со стороны. Ваши поступки могут одобряться или, наоборот, осуждаться, что, естественно, заставляет вас принимать некоторые меры. Это слишком явный и грубый инструмент контроля, и всё же он применяется с завидным постоянством. Впрочем, он способен быть и более завуалированным. Так, например, люди в состоянии сторониться вас или игнорировать, тем самым принуждая вас к самообследованию и внесению корректировок в собственное поведение.
Во-вторых, это уже описанная выше сила именования. Слова имеют разный смысл, и, используя одни ярлыки вместо других, можно заставить человека изменить своё поведение. Кроме того через речь нередко осуществляется оценка поступков, что также несёт в себе потенциал контроля и побуждения. Вообще говоря, данный фактор часто попросту не хотят замечать, но он постоянно работает на достижение определённых целей. Скажем, личное имя имеет, как правило, несколько форм, которые применяются в зависимости от контекста, но при этом они также содержат заряд трансформации. Если вас назовут на работе также, как и дома, то получат некоторую реакцию. Сюда же надо добавить, что и топонимы, и, в целом, всякое наименование создаёт атмосферу с вполне прогнозируемыми ожиданиями и климатом.
Не стоит забывать и об играх с нарративами. Рассказывать истории можно по-разному. И должно быть понятно, что применяя одни слова и исключая другие, вы управляете откликом на ваше повествование. Я не стану тут покушаться на чужой хлеб, но известно, что, например, все сказки содержат некоторое количество смысловых единиц, которые располагаются в определённом порядке, а, значит, ведут слушателя в заданном направлении. Телевизионные новости в России устроены так, что в конце непременно показывают какую-нибудь «милую» зарисовку из жизни обычных людей. Соответственно переставляя сюжеты, меняя местами ярлыки, убирая их и вставляя, общество в состоянии добиться от вас необходимых ему реакций.
Даже лживые истории создают своеобразную реальность. Дети, которые пишут на доступных поверхностях о том, что кто-то в кого-то влюблён, тем самым заставляют либо оправдываться, либо соглашаться, т.е. хотя бы как-то реагировать вовлечённых персонажей. Хотим мы того или нет, но всякое обращённое к нам слово вызывает целый ураган ответов, а помещённое в контекст, оно становиться во много раз более влиятельным и сильным.
В-третьих, существует довольно обширный диапазон системы символов, принятых в данном социуме. По понятным причинам он создаёт совершенно конкретную атмосферу, хотя, разумеется, отчасти связан с физиологическими особенностями строения человеческого организма. Если представить себе коллектив, который не гнушается матом, то подобные слова станут попросту рутинными и потеряют свою оскорбительную силу совсем. То же касается жестов, знаков, изображений, икон10 и многого другого. Мало того, что они влиятельны сами по себе, их ещё обычно комбинируют между собой, чтобы усилить общее воздействие.