В Центральной больнице, как указывалось выше в связи с местами для сидения, отказ от контакта со стороны многих пациентов в палатах для тяжелобольных создавал ситуацию, в которой они оказывались открытыми для личного принуждения; таких пациентов часто могли считать неспособными к противодействию и поэтому беспрепятственно эксплуатировали. Например, если по какой-то причине один пациент не считал свои ноги частью себя, о которой стоит беспокоиться, тогда другой пациент мог спихнуть их с табуретки, на которой они лежали, или использовать их, без разрешения, в качестве подушки. Поэтому неудивительно, что санитары иногда шутили насчет роли «Свенгали»[422] применительно к пациенту, известному хладнокровным использованием других, как, например, в случае, когда, по рассказам, один пациент Центральной больницы, чтобы не потерять хорошее место перед телевизором и при этом попить воды, использовал другого пациента как местоблюстителя — усадил его в хорошее кресло и пошел за водой, а по возвращении согнал его.
Главный способ использования другого — прямой экономический обмен с ним, предполагающий продажу или торг. В этом случае один человек содействует замыслам другого исключительно в силу предварительной открытой договоренности о том, что он получит взамен; от кого он получит это, неважно — торговый автомат или магазин «товары почтой» подойдет на эту роль так же хорошо, как и человек. Необходимые для такой кооперации социальные условия включают определенную степень обоюдного доверия к тому, что на самом деле стоит за видимостью, создаваемой каждой стороной; некоторый консенсус относительно того, какая цена была бы несправедливо высокой; некоторый механизм выражения своего согласия и принятия на себя обязательств в связи с куплей-продажей, а также веру в то, что использовать людей и вещи подобным образом — нормально. Можно сказать, что осуществление экономического обмена «отражает» эти социальные условия в том смысле, что оно обеспечивает знаки или свидетельства их существования. Позднее я рассмотрю тот факт, что в любой реальной социальной ситуации процесс экономического обмена будет модифицироваться под влиянием дополнительных социальных условий; здесь же я лишь отмечу, что в случае неразрешенных или подпольных обменов доверие к другому должно быть относительно высоким, так как другой может оказаться официальным лицом под прикрытием, или тем, кто впоследствии даст показания официальным лицам, или тем, кто не совершит оговоренную поставку, полагая, что подпольный характер сделки позволит избежать официальных корректирующих действий.
В Центральной больнице, как и в большинстве других современных тотальных институтов, постояльцам разрешалось тратить деньги в буфете для пациентов и в торговых автоматах со сладостями. Однако, как и в других тотальных институтах, здесь на эти потребительские покупки налагалось больше ограничений, чем снаружи. Во-первых, источник и количество денег были строго предписаны. При поступлении в больницу пациент должен был отдать все свои наличные, а также отказаться от права пользоваться сбережениями по своему усмотрению; в обмен ему позволялось регулярно получать небольшую сумму от больничного управления, отвечавшего за его деньги[423]. Чтобы получить дополнительную сумму из своего больничного актива или, в случае ветеранов, увеличить свое ежемесячное жалованье с десяти до двадцати долларов, требовался официальный приказ, подписанный главой отделения. Так как предполагалось, что все «потребности» пациентов удовлетворяются больницей, пациентам официально запрещалось зарабатывать деньги работой в больнице[424]. Во-вторых, по сравнению с открытым рынком, существовавшим снаружи, разнообразие товаров, предлагаемых для продажи, было ограничено: в буфете для пациентов, например, нельзя было продавать спички, спиртное, лезвия для бритвы или контрацептивы, а рынок для основных предметов одежды был, по-видимому, слишком небольшим, чтобы хранить их на складе. Наконец, пациенты, не имевшие права выходить на территорию больницы, могли официально посещать буфет только в составе группы пациентов или когда поход в буфет был связан с посещением развлекательного мероприятия в досуговом центре, расположенном по соседству.
422
Свенгали — герой романа Джорджа Дюморье «Трильби», манипулирующий молодой девушкой по имени Трильби. В качестве имени нарицательного обозначает человека, который привык использовать других людей.
423
В некоторых тотальных институтах, особенно в тюрьмах, правила могут требовать, чтобы постояльцы пользовались расписками или покупали товары в буфете в кредит, а не платили наличными; оба эти обстоятельства обычно воспринимаются как потеря прав.
424
Пациенты, имевшие опыт жизни в тюрьме, иногда утверждали, что одно из огромных достоинств тюрьмы заключается в том, что в ней обычно можно заработать и скопить небольшое количество денег. Некоторые психиатрические больницы пробовали вводить зарплату, и в психиатрических кругах существует мнение (которое я полностью поддерживаю), что это сделало бы жизнь в больнице гораздо более сносной.