Майор взял какой-то документ и тут же в сердцах отбросил. Бумага спланировала на пол с печальным шелестом.
— Я могу попробовать привлечь Ганина, — сказала Саша. Зря сказала, в общем-то.
— Да? — язвительно спросил Майор. — И что, этот Ганин к вам Ильина за руку приведет? Ильин сбежал, теперь его надо искать обычными оперативными методами. И быстро, потому что он, вообще говоря, опасен. А Ганина… Ганина постарайтесь вернуть, конечно. Но он — второстепенная цель. Слабый, нестабильный. Вы знаете.
— Я очень постараюсь его вернуть, — сказала Саша. — Только… у него был нервный срыв после операции.
Майор смотрел на нее, по-прежнему навалившись грудью на стол. Он дышал неслышно, но при каждом вдохе заметно раздувались ноздри, и еще у него слегка отвисла нижняя губа, обнажая нижние клыки — массивные, желтые от табака. Вдруг Саша заметила под майорским ухом участок щетинистой поросли, нетронутый бритвой. Щетина была рыжая, толстая, густая, и под ней таился алый прыщ с янтарной головкой. У Саши подступило к горлу.
— Я сказала… — Саша замялась, — но я попробую. Не уверена, правда…
Она не могла врать, когда на нее глядел Майор.
— Бесподобно, б…дь, — сказал Майор, откинулся на стуле и стал смотреть в сторону.
— Я… — снова начала было Саша, но Майор перебил:
— Все, вы свободны. До конца месяца чтоб Ильин был — найден, пойман, помещен в санаторий и готов к работе. Делайте, что хотите — привлекайте Ганина, идите к гадалкам, мужа попросите, чтобы он свою псарню на ноги поднял. Все, что угодно. Лишь бы результат был. И — да! Если в ходе операции рассекретите наш зверинец — вам конец. Статьи за огласку среди простецов, разумеется, нет. Но если в какой-нибудь газетенке появится статья про зверолюдей, которые ходят между сынами человеческими… (Майор скривился)…то вы у меня сядете. Это я обещаю.
Он перевел дух и закончил:
— Ступайте, Тотем с вами. Очень надеюсь, что он вам поможет.
Саша встала, едва не опрокинув стул. Пошла к выходу. 'Хорошо бы сейчас в обморок хлопнуться, — думала она. — Чтобы вспомнил, говнюк, как с женщиной разговаривать. Я бы на полу лежала, бледная и интересная, а он бы мне в лицо из стакана брызгал и не знал, что делать… Хотя черта лысого — оставил бы валяться, только фельдшера бы вызвал и дальше с бумажками своими играться стал… Сволочь'.
— Кравченко! — окликнул ее Майор.
'Ну что еще…'
— Слушаю, — она обернулась.
— В вас тогда кто стрелял? Консьерж?
— К-консьерж.
— Почему?
Саша закусила губу.
— Ильин захотел по нужде. Он стал… стал мочиться у стены дома, и консьерж это увидел.
— И открыл огонь?
— У него была 'Черемуха'
— Вам не показалось странным, что вместо бабки-божьего одуванчика в обычном панельном доме дежурит мудак с газовым оружием?
Саша помедлила.
— Вот с него и начните, — посоветовал Майор. — Странно, что вы еще не допросили управдома. Это был бы первый, по-моему, самый очевидный шаг.
Саша неуверенно кивнула.
— И проваливайте уже с глаз моих, — усталым, севшим голосом попросил Майор. — Сил никаких с вами нету… великолепная.
Оказавшись у себя в кабинете, Саша заперла дверь, подошла к окну и прижалась к стеклу лбом. Особенно жаль было звания. Премия-то — черт с ней, смешно даже. 'Лишаю премии'. Да хоть всю зарплату забирай, боров жирный. Я мужняя жена, меня Боб кормит. Хотя какая я теперь жена. Изменщица, грош цена такой. Ладно, подумала она. Ладно, знала ведь, на что идешь. И погоны потерять можно, и мужа, и еще дешево отделаешься, если на зону не загремишь. Впрочем, на зону — это вряд ли. Лео отмажет. А вот опозориться на всю жизнь — это как два пальца об асфальт… Ладно. Хватит пороть горячку, надо сесть, успокоиться, придумать выход (лучше два или три выхода), а потом… потом ехать к Лео. Сейчас три двадцать. До Лео ехать сорок минут, а рандеву в пять. Значит, на придумывание выхода у меня целый час времени.
Она села за стол, положила перед собой чистый лист бумаги, подперла голову руками и стала думать.
Вариант номер один. Сдать Черного Майору. Это конец. Черный поймет, что она его предала, и не простит. Ему даже не надо применять свой жуткий дар, достаточно просто рассказать всю правду на допросе. Ему-то что, он все равно, считай, что в тюрьме окажется. Терять нечего. А Саше в этом случае не поможет и Стокрылый. Если даже захочет. Может ведь и не захотеть: она в этом случае и его сдает, не только Черного.
Вариант номер два. Придумать какую-нибудь детективную, мозголомную версию случившегося. Это интересно, но вряд ли эффективно. Потому что, как ни крути, Черному удалось сбежать очень просто, прямо-таки образцово-показательно просто, и сразу видно, что рыльце у Саши в пуху по самую переносицу. Единственный способ выкрутиться — передать кому-нибудь дело Черного. А потом — ловко, незаметно пустить незадачливого преемника по ложному следу. Да только не держат дураков в Отделе, вот беда… Сложно. Очень сложно это будет провернуть. Но обдумать стоит — и сюжет возможного детектива, и кандидата на роль шерлока-холмса.
И — last but not least — ничего не делать. Так будет лучше для всех. Но недолго. До конца месяца. А там — погоны долой, с работы, скорее всего, тоже долой, и, ясен пень, Майор кому-нибудь толковому расследование поручит. Либо сам всем этим дерьмом займется. Это — тоже конец, конец карьере, конец семейной жизни… но, по крайней мере, конец не такой скорый и жуткий. Что хорошо — она будет чиста перед Стокрылым, и Стокрылый сможет ей помочь. Кстати, сколько там до конца месяца? Саша взглянула на календарь, и ей захотелось подпрыгнуть, как кошке при виде змеи, с места вверх на всех четырех лапах. На дворе стояло двадцать третье число. Так проклятый хряк дал мне всего неделю? Нет, серьезно — неделю?! Да это ведь… да он все знает, потрясенно подумала Саша. Просто хочет со мной поиграть, поглядеть, что я буду делать. Сука. Нет, какая сука… За неделю мне не успеть ничего. Ни-че-го. Хотя нет, погодите-ка. Если бы Майор знал правду, он бы не дал не ни хрена времени — ни недели, ни дня, ни часа. Он бы просто вызвал меня в свой вонючий кабинет, как сегодня. Только там ждали бы двое прапоров-крыс и маленький шприц с волшебной жидкостью, от которой бы я преисполнилась доверия и любви ко всему миру, и ответила бы на все-все-все вопросы, а потом придумала бы еще вопросы, самостоятельно, и ответила бы на них, а потом стала бы лезть к Майору и крысам обниматься, по очереди… впрочем, к этому времени меня, вероятно, заковали бы в наручники.
'Надо все рассказать Лео, — беспомощно подумала она. — Лео точно придумает, что делать. В конце концов, он может просто увезти Черного из страны… если уже не увез… что он, кстати, с ним делает, зачем ему Макс? Так и не сказал… Надо, надо разговорить Лео, объяснить, что ситуация — серьезная, серьезней некуда, что он под угрозой, что я сама под угрозой. Он поймет'.