— Нет, — повторил он твердо.
Она выглядела пристыженной.
— Мне очень неловко.
— Ерунда.
— Я думала… Ладно, проехали.
— Скажи.
— Если бы я с тобой переспала, то тогда ты, быть может, понял, как много для меня значишь и как я хочу быть с тобой. Я сказала тебе, о чем говорил отец. Но ведь это не мои слова. Я просто переводила, позволила ему высказать свою точку зрения.
— Но не стала спорить.
— Не при нем же. Это бы его возмутило.
— То есть, ты не сдаешься?
Она решительно покачала головой.
— Поедешь со мной? — он выпрямился. — В Ронсево?
— Куда угодно. Я тебя одного не отпущу. Ты мне необходим. Черт побери, да я же тебя люблю!
— Не надо.
Она была поражена.
— Не говори. Не надо.
Пит закрыл глаза. И его затрясло.
27
Они выехали на рассвете. Под дверь отца Симона подсунула записку, в которой написала о том, чтобы он не волновался, что она позвонит и все объяснит, и что в любом случае скрываться вечно она не сможет, да и не намерена.
У них с Хьюстоном все было наравне и шансы на спасение одинаковые.
Но пока они ехали — Пит выбрал другой маршрут до города и все время наблюдал за дорогой в зеркальце заднего обзора — то почему-то все время молчали. Узкая дорога извивалась крутыми кольцами сквозь обсаженную деревьями деревенскую местность. И чем дольше они молчали, тем отчетливее осознавали, что их нервозность все больше и больше нарастает.
— Что-то не в порядке, — наконец, проговорила Симона. — Что?
Хьюстон покачал головой из стороны в сторону, уходя от вопроса.
— Так нечестно, — возмутилась Симона. — Будь же правдивым хотя бы со мной.
Хьюстон вцепился обеими руками в руль.
— Это не твоя забота.
— Все, что касается тебя, касается и меня тоже. Пожалуйста, не отбрасывай меня. Я этого не заслужила.
Хьюстон закусил губу до такой степени, что она заныла.
— Со мной все будет в порядке. Просто мне следует все хорошенько обдумать.
— Это касательно прошлой ночи?
Пит кивнул.
— То, что я хотела?
И снова кивок.
— Моя жена… Нет, давай-ка о ней не говорить. Не хочется причинять тебе боль.
— А ты и не сможешь. Я ведь не лгала. Поэтому со всей серьезностью сказала, что люблю тебя. — Симона подняла руку. — Дай закончить. Я поторопила события. Сама знаю. Знаю и то, что сложностей не миновать. Но я согласна рискнуть. Я просто обязана рискнуть. Потому что всегда этого хотела. И теперь хочу. Показать тебе.
— Я ведь тебя ни в чем не обвиняю.
— Тогда позволь задать тебе вопрос. Ты свою жену любил?
— Разве это не очевидно?
— Не слишком подходящий ответ. Для меня. Нет, ты скажи об этом прямо и честно. Любил ее, или же ваш брак превратился в обыкновенную привычку?
Хьюстон заторможенно проговорил напряженным голосом:
— Я ее любил.
— Тогда так: она думала о том, что ты остаток жизни проведешь, говоря о ней? Что ты верен ей до такой степени, что даже после ее смерти будешь себя вести так, словно вы еще женаты? Отвергнешь другую женщину?
— Да нет. Она бы страшно рассердилась, услыхав такое.
— Ну, тогда будь верен её памяти. Уважай ее. С благодарностью вспоминай мгновения, проведенные с ней. И поверь: я не собираюсь с ней соперничать. Не собираюсь занимать ее место. Не хочу, чтобы ты ее забывал. Хочу разделять твою любовь.
Хьюстон вздохнул. Глаза щипало от слез.
— Пит, мы можем умереть сегодня днем, ночью, завтра. Но по крайней мере — вместе. Мы разделим мгновения, подаренные нам.
— Ну, разве ты не понимаешь? Ты мне нравишься! Но мне это вовсе не нужно сейчас. Мне хочется лишь оплакивать Джен.
Симона тяжело взглянула на Пита.
— Я стремлюсь отыскать убийцу. Я не имею права нравиться тебе. А ты — мне.
Но в ответ Симона лишь положила ладонь ему на руку.
28
Никогда прежде Пит и Симона не были в офисе Беллэя. Когда они вошли туда, то оказалось, что его нет. Они обратились к сидящему за столом тучному полицейскому и поинтересовались, как отыскать Беллэя.
Ответ француза оказался настолько тревожным и странным, что Симона взволнованно повернулась к Питу.
— У него нет кабинета, — сказала она. — Он даже не приписан к здешнему комиссариату.
— Тут какая-то ошибка. Он ведь говорил, что ему отдали наше дело лишь потому, что он понимает мой английский.
— Он из Парижа.
— Верно, он нам так и отрекомендовался. Сказал, что несколько лет тому назад в Париже имел дело с какими-то англичанами.