До Елены Колядиной на этот сюжет местной истории уже обращали внимание многие исследователи Русского Севера. Первым данный исторический факт обнародовал известный русский историк С. М. Соловьев в своём труде «История России»: «сожжена была в срубе, при многих людях, женщина Федосья, по оговору в порче: при казни она объявила, что никого не портила, но что перед воеводою поклепала на себя, не претерпя пыток»[61]. Чуть позже это сообщение слово в слово перепечатал в своей книге «Город Тотьма», изданной в 1886 году, один из первых тотемских краеведов В. Т. Попов[62]. Спустя несколько лет случай с Федосьей использовал в качестве иллюстрации к нравам русского общества XVII века известный бытописатель С. В. Максимов в книге «Нечистая, неведомая и крестная сила» (1903)[63]. В дальнейшем различные советские историки и краеведы лишь повторяли фразу о казни Федосьи либо из труда С. М. Соловьёва, либо из книги С.В.
Максимова, не добавляя при этом ничего нового. А что же произошло в Тотьме в 1674 году на самом деле?
Все подробности тотемской трагедии можно было бы узнать из материалов следственного дела, которое велось в 1673–1674 годах в Москве в «Разбойном приказе». Однако нам, к сожалению, указанный источник обнаружить пока не удалось. Тем не менее в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фонде «Приказных дел старых лет» сохранился другой документ, касающийся этих событий, — «Отписка» об исполнении указа, отправленная в октябре 1674 года царю Алексею Михайловичу тотемским воеводой Иваном Волконским и подьячим Григорием Зыковым. На обратной стороне документа отмечено, что в Москву он был доставлен «декабря в 29 день с тотменином послужным человеком с Макарком Пивоваровым»[64].
Из текста «Отписки» видно, что жительница Тотьмы «жонка Федоска» была задержана и посажена в тюрьму «за воровство» (в старину так именовали широкий круг преступлений, а не только кражу) ещё при воеводе Фёдоре Андреевиче Квашнине, который правил в Тотьме в 1673 году. Федосью обвинили в том, что она наслала «порчу» на некую Татьянку, невестку Бориски Линькова из Тиксненской волости. Следуя законам того времени, обвиняемую подвергли жестоким пыткам. Не выдержав истязаний палача, несчастная Федоска во всём «винилась», то есть признала свою вину. После чего из Тотьмы в Москву последовал запрос о её наказании[65].
Согласно «Соборному Уложению 1649 года», отравление «зельем» квалифицировалось как умышленное убийство и виновный в нём подлежал казни. Наказание за колдовство тоже было страшным: по указу 1653 года «ведьмы», «колдуны» и их приспособления для предсказаний и сглаза (отреченные, гадательные, еретические книги) требовалось сжечь, а дома снести. Виновных лиц велено было, как «врагов божьих», жечь в срубах. Исследователи отмечали, что жертвами таких «ведовских» дел чаще всего были женщины. По представлениям того времени, именно они легче всего входили в сношения с дьяволом и иной нечистой силой. Женщин обвиняли в том, что они портят погоду, посевы, что они — виновницы голода и неурожая, что они могут насылать болезни и порчу на других людей[66]. С. В. Максимов в качестве примера такого рода наказания привёл следующее: «При царе Алексее старицу Олену сжигают в срубе, как еретицу, с чародейскими бумагами и кореньями, после того, как она созналась, что портила людей и некоторых из них учила ведовству»[67].
Оставленной «для покаяния» в тотемской тюрьме Федосье оставалось лишь ждать исполнения своей горькой участи. Тюрьма в Тотьме располагалась в стенах старинного, построенного ещё при царе Иване Грозном острога (и возобновлённого в начале XVII века), стоявшего на вершине плоского холма при впадении реки Песьей Деньги в Сухону. Кроме тюрьмы, в остроге находились также воеводский двор, изба приказная, «где сидят воеводы и приказные люди для всяких расправных дел», изба таможенная, две деревянные церкви (Богородицкая и Богоявленская), колокольня-четверик, часовня, колодезь, амбар оружейный, сторожня и осадные дворы «лучших» людей из посада Тотьмы и Усолья. Здесь, в острожной тюрьме, и провела Федосья несколько месяцев. Решивший её судьбу царский указ «за приписью» дьяка Семёна Домашнева был доставлен в Тотьму 25 августа 1674 года[68].
Рассматривая содержание последовавшей на этот указ «Отписки», обратимся к «Переписной книге Тотьмы и уезда 1676–1678 годов», которая также находится на хранении в РГАДА, и отметим, что в данном источнике ни в одной из деревень Тиксненской волости крестьянин Бориска Линьков не значится[69]. Вероятно, вскоре после завершения следственного дела он перебрался на жительство в одну из соседних весей. Однако возможны и иные причины его отсутствия. Для нас же важно, что «Отписка» 1674 года содержит первое известное документальное свидетельство о типичной тиксненской фамилии Линьков (в старину писалась и как Ленков, и Леньков). Упомянутый в ней Бориска вполне может быть предком всех современных Линьковых из деревень Тотемского района Вологодской области — Погорелово, Горбенцево, Фоминское и заброшенной уже Тетеревихи.
62
Попов В. Т. Город Тотьма Вологодской губернии: Исторический очерк. — Вологда, 1886. — С. 38.
63
Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. — СПб., 1903. Спустя много лет эта книга была переиздана: СПб.: ТОО «Полисет», 1994. — С. 116–117.
68
Кузнецов А. В. Старая Тотьма на старой карте: Очерки исторической географии родного края. — Тотьма-Вологда, 2010. — С. 108–109; РГАДА. Ф. 141. Оп. 5. 1674 г. Д. 417. Л. 1.