- Хорошо. Тогда тебе должно быть плевать на мои методы.
- А что, есть загвоздка? – фыркает снова, будто кто-то рвет старую простынь, - Да ладно тебе, Хоуки, не в жертву же ты… Или?
- Или, друг мой, - вздыхаю. Только бы не отказался… Молчит. Думает. Я стискиваю руку в кулак, занося над котелком – как только вода закипит, нужно будет влить туда мою кровь. Наконец раздается его голос:
- То, что ты малефикар, я уже понял… С учетом того, что мы за прошлые полтора года перебили народу больше, чем нужно, чтобы заселить средних размеров деревню… думаю, если еще парочка каких-нибудь работорговцев сдохнет не просто так, а с относительно благородной целью в виде спасения меня… я… согласен. Фу-ты, словно демону продаюсь, честное слово.
- Не так уж ты и ошибаешься, с учетом того, какое обучение я прошел в Тевинтере, - удар кинжала открывает вены на запястье, и в кипящую воду струится квинтэссенция магии.
- В… Тевинтере?
- Да. С девяти до двадцати двух я обучался у Магистров. И, поверь, насмотрелся такого, что магию искренне ненавижу. Во всех ее проявлениях. Вот только иногда выхода другого нет. М-м… подай, пожалуйста, вон тот зеленый фиал, колбу… да, вот эту, и ступку с пестиком… спасибо.
- Что это?
- Зелье, чтобы купировать проявления отравления, иначе тебе не хватит сил оставаться в сознании все время ритуала. А мне еще потребуется твоя помощь, чтобы привести сюда двоих.
- Даже двоих… - по его тону не могу понять его реакции на такое заявление, но… имеет ли это значение? Пусть уж лучше возненавидит меня, чем погибнет. Он замолкает, что-то обдумывая, но мне не до него – я жду момента, когда можно будет добавить остальные составляющие – основа почти готова. Протягиваю руку к стене, прямо над алтарем у меня тайник с чистым лириумом. Один кусок падает в ступку, и я отработанно-быстро перетираю его в порошок… когда-то я сам готовил подобные зелья для того, чтобы их на мне же и испытывали…
Жидкость в котелке синеет, едва в ней с шипением растворяются сияющие кристаллы, похожие на голубую соль. Через две минуты после добавления крови дракона, что я набрал еще тогда в Костяной Яме, поворачиваюсь к Варрику:
- Дай руку.
- М-м… что прости? – он вырывается из собственных размышлений.
- Руку. Нужно добавить твою кровь тоже.
То, что он не язвит по этому поводу, да и вообще почти не реагирует на мои действия, можно списать на шоковое состояние, но слабо верится. Быстрый росчерк – и алые капли срываются в зеленоватую жижу, отчего та начинает отливать янтарем. Красиво… Огонь под котелком гаснет – и я вытягиваю руки, забирая жар на себя. Ожог потом вылечу, сейчас лучше поспешить.
Варрик берется за посудину, которую я удерживаю в ладонях, с осторожностью – жидкости там немного, с полторы обычные кружки, но цвет у нее странный – оранжево-золотистый, да и запашок премерзкий.
- До дна, - криво и безрадостно усмехаюсь, - Здравия, друг мой.
- Здравия, - откликается бездумно, и на выдохе опрокидывает смесь в себя, я же могу лишь наблюдать за движением его кадыка на каждом глотке. – Ф-фу, какая дрянь! Если это еще и не поможет, я буду являться к тебе из камня, чтобы до конца дней твоих напоминать тебе о своей жертвенности.
- Согласен. Давай, вставай, пошли. Смесь подействует минут через десять, думаю, уж столько-то ты продержишься, чтобы снова не свалиться в обморок, как орлесианская аристократка.
- Чур меня, Хоук, - в его глаза наконец-то возвращаются смешинки. – Можешь снова мне врезать, если такое случится!
- По рукам. Идем, друг мой, у нас еще на повестке дня некая Охота наличествует.
- оОо –
Руки дрожат – непроизвольно. Нельзя. Нельзя проводить какие-либо ритуалы над теми, кто тебе небезразличен, потому что эмоции – плохое подспорье в работе. Варрик бледен, но держится на удивление стойко…
От пристального наблюдения за… эх-м, чуть не подумал «подопытным»… пациентом отрывает хриплый полубезумный скулеж – пойманные отбросы общества трясутся крупной дрожью и смотрят за тем, как я варю зелье, широко распахнутыми остекленевшими глазами. Уже обгадились… что ж, это я даже понять могу. Не каждый день осознаешь, что вот прямо сейчас станешь жертвой малефикара. Что я могу сказать… недолго им уже трусить. Что самое страшное во всем этом, и что им знать не дано – то, что я даже не прибегаю к Магии Крови. Точнее, прибегаю, но не в том смысле, который в это понятие вкладывают Храмовники и иже с ними… К силе малефикарума без поддержки Хозяина я обратиться не посмею – лишь в крайнем случае. Потому что просто… не удержу.
Зелье закипает – пора вливать жертвенную кровь. Делаю широкий шаг вперед, прихватывая за волосы ближайшего из пленников. Трясется все так же, даже не пытается сопротивляться… мерзость. Как скот, право слово. Один сильный рывок – и он уже опустился на четвереньки перед камнем, на котором наливается силой Руна Пламени, сопя, словно мабари. Быстрое движение – я за его спиной, упираю колено между лопаток, одновременно рукой захватив подбородок, чтобы запрокинуть голову, открывая шею. Кинжал проходит быстрым взмахом – даже кровь начинает струиться из широкой раны не сразу – и я ногой отталкиваю его от себя, все так же удерживая за челюсть. Надсеченные мышцы издают странный хлюпающий звук – и рвутся под весом обмякшего тела, до самого позвоночника. Кровь течет на Алтарь непрерывным потоком – уже не фонтанируя, но все равно обильно. Подставляю ладони, набирая с горсть – и выливаю в варево, оставив тело на камне, пока. Ненадолго, правда…
Зелье закипает снова, меняя цвет, и я поднимаю жертву, роняя ее на плиту Алтаря. В тот же миг вспыхивает лилово-алое пламя – и от тела остается лишь серебристый пепел на буром камне, словно мерцающая тень в темноте…
- Варрик… прости, но второго должен зарезать ты сам.
Гном нехотя встает – последнее время он словно старается скрыться в тени, в самом дальнем углу лаборатории, усевшись на пол – и подходит к другому пленнику. Тот уже потерял интерес к происходящему, глядя в пустоту и пуская слюни. Слабак…
- Тебе его кровь…
- Тоже нужна, да, - я подставляю ладони к груди жертвы, трясущейся, словно лист на ветру. Варрик, вздохнув, берет с плиты кинжал и загребает горстью волосы незадачливого разбойника, которому не повезло позариться не на тот кошель.
- Ты уверен…
- Да.
И снова кровь, снова пепел…
- Раздевайся догола и ложись на… камень, - едва удерживаю готовое сорваться с языка «Алтарь»…
Его передергивает:
- Прямо в… на… туда?
- Да. Ложись. И… просто доверься.
Раздевается медленно, как-то неуверенно, косится на серебристый налет пепла, покрывающий базальт. Ничего… В отличие от него, я свою одежду сбрасываю быстро, кончиком ножа вычерчивая на собственной груди связку рун. Ловлю взгляд товарища и понимаю – это будет слишком сильный удар по психике. Извини, друг… что ж, сонных заклятий никто не отменял.
Его сознание проваливается в черноту без снов – впрочем, какие сны у гнома? – и я аккуратно ложусь возле него. Широкий взмах поперек его горла – и его кровь начинает струиться на камень, покидая тело. Лезвие кинжала почти нежно скользит и по его запястьям, и я накрываю его руки своими, так, чтобы алые линии порезов соприкоснулись, оплетаю руки магией….
У меня был родной брат. Была родная сестра. Теперь будет брат по крови. Только вот почему горло перехватывает, словно шелковой лентой?
========== Киркволл. Разнотравье и стеклянная вера ==========
Лестницы, подвалы, темные углы,
Губы в кровь, стигматы, руки, пауки,
Ножницы и бритвы, острие иглы,
Слабое дыхание, узкие зрачки.
Разума сон чудовищ рождает.
Сладкая гниль в душу вползает.
Выхода не будет, тело-западня,
Боли бесконечность, Боже, помоги!
Черное на красном, языки огня,