Ты не ждешь ответа – и вновь я тону во вкусе вольного ветра и во льду Тени, что пропитывает твое дыхание. Ты силен. До жестокости, до безумия силен. Но… между нами стена, как бы я не жаждал раствориться в твоей силе. Я ощущаю этот невольный барьер – и ты ощущаешь его тоже. Хочу ли я миновать его?
Нет. Не сейчас. Быть может, позже, но точно не сейчас.
Твои руки – невыносимо горячие, они клеймят, словно тавро, нанося на кожу невидимые знаки принадлежности, и я не могу не подчиниться их прикосновениям. Иногда подчинение – лучший из путей. Ты сминаешь мои губы, выпиваешь досуха мое дыхание, и кисти ломает жгучей болью неконтролируемо-крепкой хватки тонких пальцев.
Верни мне небо, душа моя. Верни силу жить, надеяться, верить. Сможешь ли ты? Горло перехватывает – слезами? Болью? Жаждой? Быть может – всем и сразу? Я не хочу ждать. Два шага – и я роняю тебя на себя, рухнув в мягкое нутро постели. Ты снова стискиваешь мои запястья в одной руке, второй нетерпеливо распахивая полы рубашки.
Почему именно сейчас выплескивается вся моя боль – в резких движениях, в отчаянных поцелуях-укусах, в жгучей тяге к тебе? Сейчас, когда внутри все плачет от скованной жажды ощутить твое тепло и позабытую нежность? Почему все так неправильно? Почему с Волчонком я мог выразить всю ее – но смирял звериный голод, тогда как с тобой получается с точностью до наоборот?
- Пожалуйста…
Твои губы отвечают на сдавленную мольбу, оставляя обожженную метку на шее, словно ты хочешь наказать…
- А как же Фенрис? Этот дикий зверь? Или он все же… пошел против тебя? – шепчешь на ухо, болезненно прикусывая скулу.
- Он ушел. Вряд ли что-то вообще могло быть…
- Хорошо, - шепот уже почти неслышен, и я различаю слова лишь по движению губ, скользящих по моему горлу. – Знаешь, в Круге любые отношения были игрой, - острые зубы сжимаются на ключице, срывая у меня невольный стон. – Потому что подобная слабость была слишком опасна для любого из нас. Но сейчас я думаю… а было ли это слабостью?
- Ты же… не говорить сюда… пришел! – последнее вырывается вскриком, когда твои губы скользят по моему соску, мимоходом его сжав, отчего все внутри перекручивается от невыносимого желания.
Твоя одежда… она явно лишняя… содрать ее – почти экстаз. Прижаться всем телом к твоей гладкой, едва ли не более светлой, чем моя собственная, обнаженной коже – наслаждение вдвойне. Твои губы – мучительно-твердые, уверенные, и хочется перехватить их, не давая очерчивать линии мышц, но ты держишь крепко, не позволяя двинуться.
Ты хочешь сломить, выплеснуть все, что накопилось – не ненависть, но раздражение и злость, годами нараставший голод, сейчас вскипающий безудержным пламенем.
Когда прохладный воздух касается болезненно возбужденной плоти – я уже не могу сдержать стона, и на твоих губах появляется улыбка. Не ухмылка, не усмешка – именно улыбка, в которой можно прочитать даже нежность – если обмануть самого себя. Как же я тебя ненавижу… Как же я тебя люблю. Мое проклятие. Мое наваждение.
Ты горишь – я чувствую это всем тем, что есть во мне от Аколита Тота, почти полторы сотни лет читавшего это в своем неизменном партнере на Бдениях. Нетерпеливо оглаживаешь мои ягодицы, прижимаешь уже смазанные чем-то – когда только успел? – горячие пальцы к чувствительной полоске кожи возле сомкнутого кольца мышц – и ловишь сорвавшийся крик своими губами, когда мое тело пробивает разряд магии. Слишком сильно, слишком …много.
- Изверг…
Смеешься – хрипло, гортанно, и по моему телу проходит крупная дрожь, которую ты не можешь не ощутить. Рывком заставляешь меня перевернуться и накрываешь собой, прижимаешься грудью к моей спине, горячо и рвано дышишь в затылок, не переставая ласкать самыми кончиками пальцев, и ощущать твой возбужденный член, прижатый к моему бедру – мучительно-сладко. Приподнимаешься на локтях, прикусываешь загривок – и я, подчиняясь звериному инстинкту, привстаю сам, наклоняя голову, подставляясь нечеловечески-острым зубам. Ожоги на лопатках пульсируют болью – вновь лопнули рубцы, и ты на короткое мгновение прижимаешься к ним губами, по очереди стирая их с моей кожи… Я бы и хотел воспротивиться, да не могу – потому что с каждым мигом желание все безумнее, все невыносимее. Ты знаешь это не хуже меня…
- Хочешь? – ласкающие пальцы смещаются, и ты резко вталкиваешь в меня сразу два. Скажи, тебе доставляет удовольствие заставлять меня кричать в голос? Ответить сил нет, я могу лишь судорожно кивнуть, невольно подаваясь навстречу твоей руке. Пожалуйста, пожалуйста… - Будет больно.
Да плевать же! Пожалуйста…
Ты знаешь. Чувствуешь. И не боишься действовать. Не боишься податься вперед, вбиваясь в меня – так, что больно, наверное, тебе самому. Заставляешь откинуть голову, перехватываешь мои губы, втягивая в неожиданно нежный поцелуй – полный надежды и обещания, и движешься, не давая ни секунды передышки, заполняя меня до предела – или так кажется. Подтягиваю колени к груди, прогибаясь, открываясь тебе – владей.
И ты… владеешь. Стискиваешь пальцами бедра, подтягиваешь ближе, и движешься, движешься, движешься, в каждом толчке отдавая все, что тебя гнетет. До сладостной муки заставляешь выгнуться, прихватывая волосы. Невыносимо жарко, невообразимо жадно, удерживаешь, клеймя принадлежностью, словно раба. И знаешь… я не против. Давно не против – хотя должен был понять себя гораздо раньше.
Потому что так – правильно. Ты тоже чувствуешь это, я знаю.
Скажи, в какой момент ушла твоя ярость? Когда ты перестал каждым своим движением пытаться сломить меня? Когда жажда сплелась с нежностью? Я не заметил, не успел понять… а сейчас уже и не хочу задумываться – потому что на это не осталось ни капли сил. И я могу лишь загнанно глотать горячий, пропитанный ароматом возбуждения воздух, закусывая губы, чтобы сдержать стоны. Твоя ладонь обхватывает мой член, и у самого уха – срывающийся шепот:
- Рискнешь догнать закат?
Со смехом перехватываю твои губы, поднимаясь, вжимаясь в тебя спиной, подаюсь навстречу очередному нетерпеливому движению… тебе не понять. Не узнать, чем для меня являются все постельные игры. Но с тобой… Я доверяю тебе. Одно только это говорит о многом. Мысли текут, путаются, порождают странные образы – но твои ладони удерживают, не дают сорваться в безумие, уверенно ведут к самому краю затопленного наслаждением обрыва, не позволяя свернуть.
Пожалуйста…
- оОо –
Приподнимаешься на локте, задумчиво разглядываешь меня, улыбаешься – мягко, нежно. Я не понимаю тебя, мой светлый. Кончиками пальцев очерчиваешь мою скулу, убираешь за ухо упавшую на щеку прядь. Невольно улыбаюсь в ответ.
- Я люблю тебя, - я… не ослышался? – Я так долго не решался это сказать…
Перехватываю твою руку, прижимаясь губами к ладони, и ты подушечками обводишь мои губы, но улыбка становится печальной.
- У тебя есть все. Положение. Достаток. Будущее. К чему тебе связываться с таким как я? Отступник, беглец, одержимый Серый Страж…
Глупый ты, любовь моя… Как тебе это объяснить? Поднимаюсь, накрывая твои губы своими, не давая продолжить:
- Без тебя у меня вообще нет будущего.
Я… я больше не могу оставаться один. Я слишком устал. Пусть хотя бы недолго, но я буду… счастлив, пожалуй. И, быть может, не только я.
- Это… комплимент? – ты улыбаешься, но глаза – серьезны. Рывком перетягиваю свое тело, усаживаясь на твои бедра, и наклоняюсь, укладывая подбородок на скрещенные на твоей груди руки:
- Это предложение.
Твои пальцы запутываются в моих волосах, и ты подтягиваешь меня ближе, шепча прямо в губы, прежде чем накрыть их очередным поцелуем:
- Если это сон… я не хочу просыпаться.
========== Катакомбы. Лилии и безумие Бога ==========
В прохладном, гладком хрупком мире,
Отгородив его стеною,