Живет Создатель роз и лилий,
Боготворящий неживое.
С улыбкой ласковой Джоконды,
С глазами как у манекена,
Хозяин сумрачной Голконды
Спасает красоту от тлена.
Конец зимы. Снега давно нет. Не то, что в Ферелдене, там он хорошо, если к Месяцу Цветов растает. Но зато тут хватает грязи – и это именно то, за что я ненавижу Эмериус. Ты что-то задумчиво чертишь на листе пергамента – стараюсь не вмешиваться, хотя даже в перевернутом виде вижу, что в одной из частей… это же какое-то заклятие? …заклятия – нарушение связей. Не могу указать тебе на него – ведь я не маг. Для всех вас, кроме Варрика.
Снова я сижу на подоконнике, на расстоянии вытянутой руки от тебя, медленно водя точильным камнем по лезвию Sin’Lamina. Все чаще в сознании всплывает… родной язык. Все сложнее становится контролировать свою речь. Над городом раскинул крылья кровавый закат – сколько раз я видел его с верхней площадки Цитадели? Не думаю, что могу пересчитать и припомнить эти десятки тысяч ночей… Пробую остроту клинка на ноготь и усмехаюсь, когда ты хмыкаешь:
- Можешь так не делать?
- Почему вдруг?
- Не знал бы точно – счел бы, что ты маг. На малефикара похож. Особенно… в таком освещении.
Моя улыбка наверняка шире, чем у огра – если бы косситские отродья могли улыбаться. Если бы ты знал, как часто оказываешься прав в таких вот… случайных предположениях, душа моя. Ты улыбаешься в ответ – чисто и светло, откладывая в сторону перо.
Так странно. Ты по-прежнему меня ненавидишь – за то, что я не хочу и не могу принять твои идеи о мире свободной магии. Но при этом… любишь. Это неправильно… но вряд ли мне будет под силу отказаться от этого. Потому что только сейчас я, кажется, начинаю чувствовать себя легче. Быть может, потому, что ты никогда не задаешь вопросов – хотя их у тебя явно немало.
Скажи, сколько уже раз ты просыпался, баюкая меня в своих объятиях, когда меня вновь мучили кошмары? И сколько раз я так же успокаивал тебя – после твоих собственных? Двое калек.
- Ты закончил?
Киваешь, едва заметно прищурившись – отчего сразу напоминаешь мне хитрого лисенка. Лисенка, да. Сердце обжигает болью – непрошеной, едкой. Ты действительно на нее похож. Хотя, я могу найти ее черты в любом из спутников. Так же, как в любом из спутников могу найти черты каждого из тех, кого уже потерял. Иногда кажется – вот уже все зажило, отболело… но нет. Чей-то жест, какая-то фраза – и снова лопается корка на отравленной ране.
- Тогда пойдем. Матушка просила хоть иногда появляться за столом.
Соскальзываю с подоконника – чтобы оказаться в твоих объятиях. Ты все еще стесняешься ее, я знаю. Прижимаешь меня к себе, урчишь куда-то в висок… Ну уж нет, сегодня отвлекаться не стоит, и так умудрились три ужина пропустить… потеряв в процессе чувство времени. Аккуратно расцепляю твои руки и по очереди касаюсь губами узких запястий:
- Нас ждут, светлый мой.
Усмехаешься, теперь – неловко и по-детски напуганно. Так и не привык к тому, что тебе рады в этом доме. Вечный беглец с душой-окном в Тень и добрыми глазами…
А в коридоре снова – как и всю последнюю неделю, несмотря на то, что там, снаружи, еще даже не закончилась зима – пахнет свежими цветами. Пряно-приторно, с ноткой тлена. Так мучительно-похоже на запах Хозяина…
- оОо –
В свете Мраморной луны лужи крови на мостовой кажутся гротескно-алыми.
А еще – эта кровь не сворачивается, не буреет, лишь застывает мутной пленкой. И я знаю лишь одну причину, по которой она может так себя вести. Она – не принадлежит раненому… да и раненому ли?… потому что нацежена из мертвой плоти.
В горле клокочет сиплый рык, и Авелин сжимает мое плечо закованной в латную перчатку рукой – отшатываясь, когда я оборачиваюсь. Молодец, девочка, быстро она поняла, в каком я состоянии – и что соваться ко мне сейчас опасно вдвойне. Зверь внутри беснуется, не желая терпеть промедление, и впервые за долгое время я позволяю себе раствориться в сущности того, что я есть. В сущности Umbrassa.
Цех мне знаком, и будь я хоть немного дальновиднее – тогда – я выжег бы это пропитанное духом Некро гнездо, до самых скал в основании города, до самой Бездны. Сколько еще я буду корить себя? Думаю, долго… потому что я уже чувствую – я опаздываю. Жестоко, безнадежно опаздываю.
Так же, как четыре года назад. Ровно четыре года. И та же самая Мраморная луна снова равнодушно смотрит на холодную землю внизу, безразлично топит ее в своем льдистом мереющем сиянии, как тощего котенка.
Ты оглядываешься по сторонам, задумчиво разглядывая высокие тяги над огромными плавильнями, и хмыкаешь:
- Надеюсь, в этот раз мы найдем что-то большее, чем кучку костей…
Иногда ты бываешь поразительно бесчувственным, любовь моя… Тихо ойкаешь, когда локоть Варрика врезается тебе в живот… Оглядываться на вас времени нет. Быстрее-быстрее-быстрее. Пульс гремит в ушах, вторя единственной мысли-жажде.
Как четыре года назад.
Только тогда со мной плечом к плечу мчался по топям Коркари Карвер. Что ж, сейчас мне в любой момент готов прикрыть спину мой новый брат. Стены смазываются в сплошную серо-бурую полосу – и с каждой секундой все отчетливее запах разлагающейся плоти, химических реагентов, пепла, тлена… и лилий. Проклятых белых лилий.
- оОо –
Он – пугающе силен для самоучки. Если бы прошел должное обучение, если бы его Проклятие не уснуло под рукой Храмовников Круга – в мире было бы на одного Некромага больше, но сейчас он только некромант. Пусть сильный, но работает топорно, заново открывая колесо – принципы сохранения тканей давным-давно разработаны неваррскими мастерами. Все указания есть в тех книгах, что разбросаны по его убежищу, но он, кажется, слишком увлечен своей идеей, чтобы отвлекаться на подобные мелочи. Хотя, проштудируй он эти фолианты, ему пришлось бы убивать гораздо меньше.
Знаю, что пытаюсь отрешиться от того, что вижу, прячась за посторонними мыслями и идеями. Знаю. Но это хотя бы не так больно.
Потому что видеть изуродованного магией голема из частей плоти десятков женщин, на чьих плечах закреплена грубыми стежками голова матери – даже не больно. Это окунает в безумие.
В иной ситуации я восхитился бы тем, чего он сумел достичь – сам, опираясь лишь на книги и чистую силу, ища ответы у собственной интуиции. Но не тогда, когда это коснулось меня – и моей семьи. Того, что от нее осталось.
С губ снова рвется рык – дикий, нечеловеческий, и клинки быстрее вдоха ложатся в ладони. Я помню, что нельзя использовать магию – пока еще помню. Он стоит передо мной – и лицо его искажено нездешней улыбкой – он живет вне мира, вне законов, вне правил. Он сотворил собственное убежище, где он – единственный бог и судья. Где его ждет та единственная, которую он творил годами – если не десятилетиями, и творил только для себя. Почти Галатея. Почти идеал… Почти жива. Я пытаюсь пробиться к нему через десяток Духов Праха, что откликнулись на его зов, на зов его крови, словно лучшие стражи, стискиваю зубы, чтобы не позволить сорваться с губ мольбе к Семи… и я ненавижу себя – сильнее, чем когда-либо.
Потому что я…
…завидую ему.
- оОо –
Мир рассыпается осколками силы и алыми брызгами из десятка мелких порезов – плевать. Тонкий стилет, достаточно острый, чтобы сделать быстрый глубокий надрез на ладони или запястье, который всегда хранится за поясом – на всякий случай, с тонким пронзительным свистом распарывает воздух, чтобы завершить полет в сгнившем черепе, что от удара закаленного в моей собственной крови сильверита раскалывается, словно орех.
Она идет навстречу – и нет сил даже выхрипеть «Мама». Поймать на руки тело, магические швы которого рассыпаются в моих руках – не я его создатель, не мне хранить это подобие жизни.
- Прости… я опять не успел… - не ее ладонь, но не имеет значения. Прижать ледяные пальцы к своей щеке, не отпуская белесого взгляда – не ее глаза. Нить дрожит и звенит в моих руках – и нет ни единого шанса удержать ее так долго, чтобы я смог… смог хоть что-то сделать.