— Да. Но Андерса будешь убеждать сам.
— Согласен, — его рука ледяная… и я с трудом заставляю себя прогнать жгучее желание согреть хрупкие пальцы, исчерченные линиями силы, своими губами.
Странное чувство — по отношению к Справедливости.
- оОо –
Ты взывал
Но ответ не слушал
Чтоб не ждать
Сам же продал душу
Каждый мог
Сам достичь свободы
Но обрек
Сам себя на вечный ад
Ты продал душу
За миг свободы на земле
Зря не послушал
И не искал ответ в себе
Ты выбрал рабство
А мог бы быть другим
Свободным от оков
Она неимоверно глупа — и уже всей душой привязана к Ио. Даже немногими своими магическими чувствами, которые я позволил себе оставить за пределами щитов, вразрез со своим же решением скрывать свою суть ото всех, я отчетливо ощущаю нити сковавшей ее Печати. Даже думать не хочу, как заточенный в силовой ловушке Сын Думата смог накинуть на нее эту сеть. Потому что… потому что это почти страшно. Он — один из Проклятых. Один из Осквенителей. Один из Предавших. Но даже при этом он остается Магистром… более того — Архонтом. И это неимоверно опасно.
Двенадцать должны быть упокоены. Только сейчас я осознаю — если Ио заключен в темницу… то что мешает и остальным быть в подобных тюрьмах и узилищах? Или же, что не менее вероятно, уже освободиться из них и сейчас медленно толкать мир на грань гибели — одним лишь своим присутствием в нем? Они должны вернуться к Семи — и получить воздаяние за осквернение мира. Они гении, они велики в своей силе и могуществе… но они — навеки прокляты за то, что допустили ошибку, едва не ставшую фатальной для Тедаса.
Она — помеха моим планам.
И с ней я точно соглашаться не буду. Хотя, чуется мне, с ее стороны нам неприятностей тоже будет… достаточно. Потому что разглядывает она всех нас слишком пристально, слишком задумчиво…
— Подразделение, Страж?
Ты невольно делаешь шаг назад под вопрошающим взглядом Старшей Юнита. Не нервничай, счастье мое… не нужно. Они ничего тебе не сделают. Клянусь.
Твоя рука холодна, словно лед, но на пожатие отвечаешь уверенно, и благодарный взгляд — лучшая награда.
— Это уже не имеет значения, сестра. Однажды наступает срок, когда никакие привязки к странам и землям не удерживают нас.
— Ты слишком молод!
Твоя улыбка становится неестественной, натянутой, как тетива лука. Нет уж, хватит. Довольно с этой darrum вопросов. Шаг вперед, и ты оттеснен моим плечом назад, за мою же спину. Сбоку слышится короткий смешок Белль.
— Мне казалось, у нас есть более серьезная проблема, Страж.
Порывается сказать все, что думает о наглых наемниках и прочем, но… сдерживается. Что ж, не совсем пропащая, даже, пожалуй, могла бы стать неплохим бойцом Арены. На большее все равно самосознания и интеллекта не хватит. Жаль. Мельчают Стражи, ох, мельчают…
Отец? Маг крови? Никогда не… Впрочем, это объясняет, почему и откуда у него взялся друг в Тевинтере… только вот этот друг был слишком слаб, чтобы уберечь собственную Башню… и всех тех, кто был под его рукой.
Готов ли я возненавидеть того, кто меня породил? Нет, пожалуй. Да и с чего — себя творим мы сами. Как бы то ни было, не раз и не два у меня была возможность… уйти. А я продолжал жить и терпеть, продолжал упиваться своей властью над прочими рабами, наслаждаться болью и силой Семи. Мой выбор.
Но, при всем сказанном… моя кровь не сможет запечатать Узилище, даже если я захочу. Просто потому, что она, во-первых, уже не та, что была у меня при рождении… а во-вторых, Кипящая кровь Семи вряд ли сможет сковать Сына Думата.
Разрываться между Кровью и Скверной. Между Тенью и почерневшим золотом.
Мой выбор.
- оОо –
Магия кипит в воздухе, сливаясь полноводными реками в сложный узел над Вратами Узилища, и статуи-конденсаторы, привязанные к Завесе, чуть ли не потрескивают от переполняющей их энергии. Только вот энергия эта — с червоточинкой, с нитью Скверны. Откуда она здесь? Ведь отец не был Стражем, а вся мощь, что вложена в Сети, формирующие это плетение — его и только его. Даже Джанека, при всей своей силе, не могла бы вмешаться в эти заклятия, ее просто растерло бы в пыль, если бы она рискнула их коснуться…
Как бы то ни было — именно эта темная, грязная нить делает узел неидеальным, а значит — оставляет лазейку для того, кто скован между слоями реальности, на самой границе Завесы. Именно благодаря ей, должно быть, Ио и сумел дозваться до Стражей, что должны были охранять Узилище.
Мне ли не знать, сколь убедительными могут быть Магистры…
Металл статуи-грифона под касанием пальцев ледяной, словно только что поднят с самого дна Неспящего моря… взгляд невольно скользит по рунной вязи на его груди, настолько сложной, что она кажется узором перьев, а не текстом, и я глубоко вздыхаю. Четыре шага до безумия. Создатель Милостивый, помоги. Надеюсь, мне… нам… хватит сил, чтобы совладать с Проклятым Архонтом…
Пламя в чаше льнет к пальцам — и ты невольно вскрикиваешь, когда я окунаю в него ладони. Ожог омывает очистительной болью… и нить заклятия со звоном лопается, освобождая часть силы, что волной устремляется куда-то вглубь, вниз, к самому фундаменту строения… сквозь три уже взломанных замка.
Вы о чем-то нервно перешучиваетесь, следуя за мной по пятам. И все, на что я сейчас способен — молиться, чтобы никто из вас не поплатился за мое желание разобраться с происходящим. Потому что я как, вероятно, никто другой понимаю, насколько опасным будет наш бой. Даже Аришок не представляется мне столь опасным противником, как Архонт Ио. Хотя, конечно… Хм-м… что ж, подозреваю, что рано или поздно мне представится возможность сравнить…
И скорее рано.
Опять-таки, при условии, что мы выживем сегодня. Вторая чаша — ледяная, и ее холод обжигает не слабее пламени. Третья обдирает раненую кожу вихрем острых песчинок… С каждой лопнувшей нитью все явственнее чувство приближения чего-то… кого-то неимоверно могущественного. Последний шанс отказаться от этого безумия…
— Хоук! Это последняя! Уверен, что не хочешь отказаться? — Все чаще мы с Варриком мыслим одинаково… Кровь не вода, спиртом не разбавишь, как говорил Хозяин…
По пальцам скачет крохотная молния — и последняя нить, словно обрезанная тетива, хлестким откатом бьет по мне же. Неприятно, но… плевать.
— Подожди, Грег…
Грег… Почему же ты никак не можешь заставить себя назвать меня Гредом? Я не хочу забывать того, что сделало меня тем, кто я есть. Не хочу забывать КТО я. Монстр. Тварь. Лжец. Но иногда мне кажется, что ты питаешь подсознательную неприязнь к этому слову — к самому набору звуков. Рядом с тобой, отогреваясь в тепле твоих рук, я все чаще забываю о том, что я недостоин всего, что сейчас у меня есть… Твои пальцы невесомо скользят по моим ладоням, что испытали на себе силу четырех стихий. Последняя, пятая — Кровь — замыкает саму печать.
Коснуться твоих пересохших и растрескавшихся губ своими — быть может, в последний раз. Коротко кивнуть Волчонку и Варрику. Улыбнуться Изабелле. Я не буду говорить этого никому из вас… но вы и так все понимаете. Никогда, ни перед каким боем я не прощался с вами — безмолвно, только жестами и взглядами.
Кинжал привычно ложится в ладонь — и каждый шаг на возвышение воскрешает в памяти то, как я десятилетиями шел к Алтарю. Те же три высокие ступени, столь узкие, что на них можно уместить лишь носок сапога. Те же четыре курильницы на кольце рун. Только вместо базальтовой плиты — исчерченное узорами заклятий и комбинаций углубление, на котором едва заметно мерцают трещины. Не физические, нет. Магия рвет печать изнутри — и даже если я сейчас передумаю, через день, неделю, максимум месяц она разлетится на куски, выпуская того, кто уже пытается проломиться в наш мир сквозь истончившийся барьер.