– Очень способный, текст запоминал на лету, прекрасно двигался, смешно пародировал, – сказала руководитель кружка художественного слова. – А как он вел концерты и праздники!..
– Но гениальность МП – это миф, сочиненный его теткой. Влада Петровна у нас вела вокальную студию, – продолжила старейшая методистка массового отдела. – Оказывая фанатическое содействие племяннику, реализовывала свою нереализованную мечту. Она ведь до отъезда в Германию работала в Ленконцерте и считалась весьма перспективной певицей. Поэтому и пыталась всеми правдами и неправдами пропихнуть его на Моховую – в ЛГИТМиК. А там МП забраковали как профнепригодного. Влада рассказывала, что один из экзаменаторов, которого она заарканила в коридоре, обозвал МП неизлечимым, провинциальным Артистом Артистычем, имея в виду, что ни одного слова в простоте не скажет и постоянно хлопочет физиономией.
– А ТотКтоВамНужен у него получился классный, – встрял миниатюрный, подвижный старичок с безупречной хореографической осанкой и мелированными редкими волосенками, расчесанными на прямой пробор. – По слухам, номер придумал худрук филармонии Верхних Холмов Эдик Софитов, а ставил его Бубнил.
– Бубнил? – хохотнула методистка.
– Это прозвище режиссера со странной привычкой, он постоянно бубнил, – радостно заулыбался старичок, поглаживая свою джинсовую курточку. – Представляете, Бубнил частенько думал вслух, как говорится, все мысли наружу. Поэтому в столицах и не прижился, а в провинции был очень востребован. Они с этим номером объехали полстраны.
Затем, когда мы со старичком остались одни, он продемонстрировал великолепный степ…
«Бог ты мой!» – пронеслось у меня в голове. – «Это же дядя Валя. Ну, конечно, он!.. В далекой молодости вместе работали на елках. Я был режиссером и дедморозил, а он играл озорного чертенка. Каждый его танец сопровождался бурей аплодисментов. Как же его фамилия?» – мучительно и безуспешно вспоминал я. По этой причине прочитал кусок текста вполглаза. Но перечитывать заново не стал. Сосредоточился на новом абзаце.
Впрочем, об этом изложу потом, чтобы не запутаться. А пока представлю тот самый мартовский, солнечный, ветренный день, начавшийся с поиска седьмого телефона-автомата. Напоминаю, это происходило в средине 80-х.
Нина нашла его на Московском, неподалеку от Обводного канала, зашла в будку и, тихонько, но четко произнесла: «ТотКтоВамНужен». А затем уверенно набрала номер.
– Слушаю, – трубку взял отец.
Она узнала его по голосу, поскольку заунывно-протяжная речь была прежней. Нина слышала ее в том давнишнем сне и запомнила в малейших нюансах.
– Здравствуйте, беспокоит ваша дочь Нина из Тихвина, – в бодром темпе отрапортовала она.
– Почему из Тихвина? Ты же учишься в Ленинграде.
– Да, в Ленинграде, – на секунду запнулась она, но продолжила бойко и, пожалуй, даже агрессивно: – Прошу вас о встрече. Когда сможем повидаться? Назначьте, пожалуйста, время и место.
После продолжительной паузы отец промямлил:
– Через час, при входе в Таврический сад со стороны Таврической улицы. Знаешь такую? На мне будет серый, утепленный плащ и вязанная шапка, тоже серая.
– Я вас узнаю. До встречи!
Доехав на метро до Чернышевской, она стремительно направилась к Таврическому саду. Пришла минут на десять раньше назначенного времени, но отец уже был там.
– Посмотрите, пожалуйста. – Она протянула отцу лист бумаги с текстом, написанным от руки ровными, округлыми буквами.
Отец достал из внутреннего кармана очки, нацепил их на нос и принялся читать. Читал внимательно и долго. А затем, пристально глядя Нине в глаза, спросил:
– На что претендуешь? Ты хочешь, чтобы МП стал дипломантом или лауреатом?
– Будет достаточно, если его вернут в список участников.
– Порешаем, – кивнул он и, сложив лист вчетверо, убрал его вместе с очками во внутренний карман плаща.
– Долго придется решать?
– Не долго. Думаю, за понедельник управимся, – вздохнул он и, потоптавшись на месте, вдруг смущенно улыбнулся: – Доченька, ты его любишь?
– Да, папа, люблю, – ответила она, позабыв о договоренности избегать лирики. – Он мне с первого дня понравился, а влюбилась после новогоднего капустника. Он играл сказочного Садко в необыкновенно красивом костюме, и на нем держалось все действие.
– А он?.. Как к тебе относится?
– Пока по-товарищески. Но, думаю, скоро все изменится. Будет смотреть на меня вот такими влюбленными глазищами, – засмеялась она, сделав из пальцев два круга, напоминавших бинокль. – И слезно умолять выйти за него замуж.
– Ты в этом уверенна?