«CHiPs» мне нравился, потому что в нем показывали мечту того времени: двое американских патрульных едут на мотоциклах по дорогам Калифорнии. Что можно желать сильнее, чем «Харли-Дэвидсон»? После обеда показывали «Частный детектив Магнум», потом, конечно, «Холли и Бенджи», и я не знаю ни одного игрока моего поколения, который в детстве не упивался бы историями маленьких японских футболистов. Но было и время, когда зов улицы становился сильнее. В нашем квартале все друг друга знали, и мамы были совершенно спокойны: нас легко отпускали гулять, потому что везде были десятки глаз, которые контролировали всех и каждого. Например, владельцы магазинов на Виа Ветулониа, которые в отсутствие покупателей не сидели за прилавками, как это происходит сейчас, а выходили к дверям, на тротуар и болтали друг с другом, с прохожими и даже с нами, мальчишками. Я дружил со всеми их детьми. Среди них был Антонио по прозвищу Мертвец, потому что он всегда был бледный, были Бамбино, Джанкарло (даже двое – Пантано и Чиккаччи), и еще Марко и Соня, дети баристы, и, конечно, мой неразлучный двоюродный брат Анджело. Настоящая шайка, но в хорошем смысле слова: мы никогда ничего дурного не замышляли. Ну… почти никогда.
Однажды, когда мне было двенадцать лет, мы с Анджело и Бамбино вышли на улицу без мяча и увидели, что на школьном дворе играют в футбол два брата. Они не были частью нашей компании в полном смысле этого слова, потому что появлялись на улице время от времени – наверное, предки заставляли их много учиться. Но мы были знакомы, и поэтому мы попросились к ним; всего нас получилось бы пятеро, и для игры «три на три» не хватало бы одного человека. Но они заупрямились – типа, мяч наш, а не ваш, слово за слово, и чем больше мы настаивали, тем тверже они отказывали, перепасовываясь мячом так, чтобы держать его подальше от нас. Бамбино среди нас был самым горячим, тем, кто в известных ситуациях берет на себя инициативу. Он подобрал цепь, которой привязывают велосипеды к столбам, и начал водить ей по забору школы, производя зловещие звуки. Но эти двое были упрямыми, по-хорошему сдаваться не хотели, и в итоге дело дошло до толчков. Это не футбольный матч, в таком возрасте рост важен, но еще играет роль и то, сколько времени ты проводишь на улице. Братья бежали, бросив мяч нам на растерзание. Мы принялись гонять его, радостные, что победили старших, и быстро забыли стычку. Но забыли только мы. К сожалению, когда вечером мы пришли домой, нас уже ждали матери. В такой ярости мы их еще не видели. Они только что вернулись из комиссариата, что на Виа Чилича. Короче говоря, родители этих чертовых братьев заявили в полицию о нападении на их сыновей и краже мяча, и полицейские, которые нас знали, вызвали наших матерей, чтобы закончить все примирением и не давать делу дальнейшего хода. В соглашении, помимо выплаты стоимости мяча, разумеется, было и обязательство о примерном наказании, и на несколько дней мы должны были забыть о том, чтобы шляться по улицам квартала. Но и этим дело не закончилось, на следующий день в школе нас ждал десерт: я сидел на уроке, когда послышался стук в дверь. Вошла директриса по фамилии Паракалло (внушительная такая женщина, музыку преподавала), извинилась перед учителем и, глядя на меня, как-то подозрительно вежливо попросила:
И ВОТ НАС БУКВАЛЬНО ЗА УШИ ПОТАЩИЛИ ЧЕРЕЗ ВСЮ ШКОЛУ, НЕ ЗАБОТЯСЬ О НАШЕМ ДОБРОМ ИМЕНИ: В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ РАЗДАЛСЯ ЗВОНОК, И ВСЕ, КТО ВЫХОДИЛ ИЗ КЛАССОВ НА ПЕРЕМЕНУ, ВИДЕЛИ ЭТУ СЦЕНУ И СМЕЯЛИСЬ.
– Франческо, будь добр, выйди на минуточку.
Не повиноваться было нельзя, хотя из коридора явно потянуло жареным. Обоняние не подвело. Как только я вышел, она – фурия – схватила меня за ухо своими двумя тисками-пальцами; тиски на ее другой руке уже сжимали ухо Анджело и были глухи к его протестам. И вот нас буквально за уши потащили через всю школу, не заботясь о нашем добром имени: в это же время раздался звонок, и все, кто выходил из классов на перемену, видели эту сцену и смеялись. Где-то среди учеников хохотали и эти хреновы братья. Позорище было незабываемое.
Разумеется, то, что и худшие из моих «деяний» были связаны с мячом – не случайность. Папа рассказывал, что когда мне было всего восемь месяцев и мы отдыхали в Порто-Санто-Стефано, я давал представление, пиная на каменистом пляже оранжевый «Супер Сантос»[3], который он мне купил, первый мяч из многих в моей жизни. Купил не для того, чтобы сделать из меня футбольного гения, ведь в восемь месяцев дети обычно еще не ходят, я же носил мяч с собой на прогулку, причем играл с ним на самых неподходящих поверхностях. Я даже спал с ним, как мне рассказывали. Не с игрушками, не со «Стальным Джигом» – роботом, который тогда был очень популярен. Только с «Супер Сантосом», и было понятно, что я чувствовал влияние, которое мяч окажет на всю мою жизнь.