Барни, Хуки и Йен были от него в восторге: Стив был словно последним звеном в цепи Warsaw. Группа стала полноценной «семьей».
Я радовалась вместе с Йеном. То, что один из членов группы жил неподалеку, было очень удобно; кроме того, у Йена наконец появился приятель по соседству, чего ему так недоставало после того, как он практически перестал общаться с Тони Наттоллом и Оливером Кливером. Раньше у нас не было своей компании в Маклсфилде, но теперь мы могли встречаться со Стивом и его девушкой Стефани и вместе ходить по нашим излюбленным местам.
К счастью для меня, Йен воспользовался связями в Комиссии по трудоустройству, и с сентября я начала обучаться стенографии и машинописи на курсах в местном колледже. В этот период жизнь пошла на поправку, мы были счастливы вдвоем. Я наслаждалась курсами в колледже и государственным пособием, которое мне выдавали каждую неделю. Йен еще некоторое время работал в управлении гражданских служащих, но вскоре попросился куда-нибудь поближе к дому. Ему подыскали место ближе некуда: на бирже труда в Маклсфилде. Теперь ему было достаточно буквально выкатиться из постели — и вот он уже за рабочим столом: офис находился в какой-нибудь сотне метров от дома, на Саус-Парк-роуд. Просто мечта для любого, кто ненавидит рано вставать. Работа была ответственней предыдущей и очень ему понравилась. Он занимался трудоустройством инвалидов и тесно с ними общался, следя за соблюдением их прав. Йен работал с каждым из своих подопечных персонально и делал все возможное, чтобы они смогли получить работу. Именно здесь его заботливость, сострадание к окружающим проявились наиболее ярко.
Его ментором в то время был начальник, Эрнест Бирд (а для Йена просто Эрни). Несмотря на большую разницу в возрасте, Йен находил, что у них с Эрни много общего, и отзывался о нем с любовью и уважением. За время работы на Бирже они стали хорошими друзьями. Оба в равной степени негодовали, когда местные предприятия отказывались нанимать людей c ограниченными возможностями. Позднее Йен потратил немало времени, стараясь убедить Тони Уилсона начать телевизионную кампанию в защиту прав инвалидов, в частности больных эпилепсией.
Начальство отправило Йена на курс лекций об эпилепсии. Однажды взятое под врачебный контроль, это сложное заболевание обычно не влияет на трудовую деятельность человека, но вековые предрассудки трудно искоренить, и работодатели неохотно принимают эпилептиков на работу. Йен любил рассказывать обо всем, что узнавал на курсах, и вскоре мне уже казалось, что я знаю об этой болезни почти столько же, сколько и он.
Предполагалось, что 2 октября 1977 года на сцене Electric Circus состоится последний концерт, после чего двери бывшего кинотеатра закроются навсегда. Здание высилось посреди пустыря. Чем ближе мы подходили, тем в большее волнение приходил Йен: даже если на этом последнем концерте суждено было выступить лишь одной группе, это должна быть Warsaw.
Пенопластовый задник сцены, выкрашенный черной краской, и запах сырости придавали «арене» простоватый вид любительского клуба. Выступления групп в тот последний выходной записывались вживую, и восемь песен затем вошли в альбом «Short Circuit», выпущенный на десятидюймовой пластинке. Одна из песен Warsaw удостоилась места среди этих восьми, хотя удача была сомнительной; песня являлась далеко не их лучшей, да и название уже практически сменилось с Warsaw на Joy Division. Наиболее примечателен в той записи, пожалуй, выпад Йена о Рудольфе Гессе*. Тем не менее альбом передает дух того времени: на нем представлены истинно манчестерские исполнители во всем их разнообразии: The Fall, The Drones, Steel Pulse, The Buzzcocks и поэт Джон Купер Кларк. Обзор Пола Морли на вкладке дает полное представление об этом событии, и когда иголка касается голубой (если удалось купить «цветную» версию) или черной пластинки, атмосфера манчестерского клуба начинает буквально пропитывать воздух.
Хотя Йен был в те дни счастлив, участники группы все же считали его тронутым — из-за постоянных перепадов в настроении:
Контрастировали его умение быть вежливым и приятным в повседневной жизни и абсолютно маниакальное поведение на сцене. Однажды, во время выступления в Rafters, он разнес всю сцену в щепки, отдирая квадратные плитки величиной сантиметров по тридцать прямо с гвоздями и бросая их в толпу. Затем он кинул на сцену кружку — та разбилась вдребезги, и Йен начал кататься в осколках, распоров бедро на четверть метра.
Йен постоянно переживал, что группа недостаточно быстро приобретает известность. Бернард Самнер работал в компании Cosgrove Hall, которая специализировалась на анимации и телевизионной рекламе. Он начал с низов и занимался в основном тем, что заваривал чай, но Йен считал, что Бернард должен атаковать каждую шишку с Granada TV, добиваясь для группы выступления в каком-нибудь шоу. Бернард этого не делал, и Йен при случае как только не проклинал его, но по-настоящему давал выход злости только дома. Его вера в то, что он делал, была безумно сильна, и он не мог понять вполне объяснимую робость Бернарда. Бернард вспоминает: «Если уж на то пошло, я даже не был сотрудником Granada TV. Но Йен был просто одержим этой идеей — не очень-то выполнимой, как мне тогда казалось. Но, надо признать, он и сам из кожи вон лез, чтобы нас показали по телевизору, — и в конце концов добился своего, совершенно замучив Тони Уилсона».
Йен уговорил нашего банковского менеджера выдать кредит на покупку столовой мебели — 400 фунтов, которые мы потратили на запись и выпуск первого ЕР Joy Division «An Ideal for Living». Кредит был взят с нашего совместного счета; остальные участники группы отдавали свою долю частями. Я мимоходом попыталась воспротивиться — не хотелось мне становиться инвестором группы, — но в конце концов план Йена представлялся единственным путем к продвижению коллектива. Он сказал мне, что его родители отказались ссудить нужную сумму, а у моих мы уже занимали на покупку нового ковра для гостиной.
Joy Division и другие группы, в том числе Sad Cafe, репетировали в помещении пустого склада в Манчестере. Владельца склада, Т. Дж. Дэвидсона, попытались уговорить оказать финансовую поддержку, но он отказался. Питер Хук считал, что тот не любил и не понимал музыку.
Дебютный релиз Joy Division был записан на Pennine Sound Studio в Олдеме, в декабре 1977 года. Пол Морли предложил свою кандидатуру в качестве продюсера, но, к сожалению или счастью, похмелье помешало ему оказаться в нужном месте в нужное время! Однако он все чаще о них писал. Он нашел Joy Division невероятно застенчивыми. Во время первого интервью он часа два пытался их разговорить, а они едва смогли выдавить несколько слов. Составить из этого статью, которую можно пустить в печать, оказалось непростым делом, и Морли представил все так, будто Joy Division настолько в себе уверены, что слова им не нужны, а их молчание — своеобразная форма художественного высказывания. Joy Division на сцене, их мощь, не имели ничего общего с мальчишками, которые робко хихикали в баре.
«An Ideal for Living» делали буквально своими руками: Бернард нарисовал обложку, Стив организовал ее печать в Маклсфилде. Обложкой служил плакат, который, будучи сложенным вчетверо, превращался в конверт как раз по размеру семидюймовой пластинки. На плакате было изображено вот что: юный барабанщик Гитлерюгенда, немецкий солдат, держащий под дулом ружья маленького мальчика с поднятыми руками, и две фотографии участников группы. На одной из фотографий Бернард сам похож на гитлерюгендца, а усатый Питер Хук в тяжелых ботинках напоминает солдата в штатском. В сведениях об исполнителях все музыкальные инструменты написаны с двумя точками над одной из гласных — как в немецких словах. Упаковывали пластинки мы тоже сами, в доме у родителей Стива: сгибали плакаты, чтобы получился конверт, вкладывали диски и заворачивали в пищевую пленку.