Рэт принялся грести вверх по течению. Кроту так хотелось считать это все-таки началом экспедиции. Как же неудачно начинали они благородное дело!
— Рэтти? — робко позвал Крот.
— Лучше не говори ни слова, Крот! — предупредил Рэт. — Лучше молчи, потому что сама мысль о женитьбе Тоуда мне невыносима. Даже Река, кажется, нервничает и побаивается. Лучше помолчать, пока мы не увидим, как говорится, масштабов разрушений.
— Ты прав, Рэтти, — сразу же согласился Крот. О, как бы ему хотелось, чтобы они с Рэтом были уже далеко-далеко от всех этих хлопот и неприятностей, коим сам Крот, похоже, стал причиной!
IV МАДАМ
Упражнения в гребле против течения и спокойная гладь любимой Реки скоро улучшили настроение Рэта.
— Мы не допустим, чтобы из-за всей этой чепухи откладывалось наше путешествие, Крот, старина, хватит киснуть, а то ты своим видом на меня тоску нагоняешь, — сказал он и, направив лодку к лодочному сараю Тоуда, нехотя проворчал: — В конце концов, любой из нас мог совершить такую же ошибку.
Крот с молчаливой благодарностью принял оливковую ветвь мира.
— Я не совсем понимаю, почему Барсук так расстроился, — осмелился сказать Крот, немного подумав. — Я в том смысле, что… разве женитьба такая уж страшная вещь? Может, Тоуду только на пользу пойдет, если он изредка будет вынужден думать не только о себе?
— Знаешь, Крот, выбирай выражения, пожалуйста, — посоветовал Рэт. — Это сложный вопрос, в котором никто из нас почти ничего не смыслит. Вот ты с легкостью говоришь: «изредка будет вынужден думать не только о себе». Как меня самого предупреждали когда-то, брак подразумевает, что ты будешь думать о ком-то другом гораздо чаще, чем «изредка», и такая моральная перегрузка неизбежно приведет Тоуда к стрессу и заставит наделать глупостей. Мы все хорошо знаем, как он не любит тюрьму, верно?
— Да, но…
— Знаешь, старик, я от многих слыхал, что брак очень похож на тюрьму, только хуже, особенно когда в этом замешана женщина.
— Я бы сказал, что женщина всегда бывает замешана, если парень собирается жениться, — рассудительно заметил Крот.
— О чем я и говорю! — сказал Рэт, подводя итог разговору.
Лодки тихонько стукнулись друг о друга, некоторое время Крот и Рэт не вылезали, взвешивая и обдумывая только что сказанное.
— Одно мы можем утверждать с уверенностью, — подытожил Рэт, — что с приездом этой особы женского пола в То-уд-Холл женитьба Тоуда становится более вероятной, чем если бы она не приезжала. Можно также не сомневаться, что Тоуд, слабовольный, хвастливый и способный на все, что сулит ему хоть какие-то преимущества, легко угодит в ловушку, поставленную женщиной.
— А женщины и в самом деле очень опасны? — занервничал Крот. Рэт уже вылез на настил лодочной стоянки и, привязывая лодки, ответил:
— Сами по себе они не опасны. Но я слышал, что у них есть способность приносить неприятности и сеять раздор. Я, разумеется, не хотел бы говорить о них неуважительно…
— Разумеется, нет! — согласился простодушный Крот. — В конце концов, твоя матушка тоже была женщиной, ведь правда?
— Думаю, да, — вынужден был согласиться Рэт, хотя упоминание об этом и вызвало у него некоторое раздражение.
— Моя — тоже, — доверительно сообщил Крот, довольный тем, что нашел хоть кусочек твердой почвы там, где все так зыбко и опасно.
— Достаточно будет сказать, что мы тут на Берегу Реки не нуждаемся в женщинах, мы довольно долго неплохо жили без них, — рассудил Рэт, как раз когда они вошли наконец в сад Тоуда. — Пусть они благоденствуют у себя дома, а здесь, думаю, вряд ли им понравится.
— Понимаю, — ответил Крот, изо всех сил стараясь показать, что он действительно понимает. Потому что на самом-то деле Крот сохранил приятнейшие воспоминания о женской части своей семьи и очень часто со свойственной ему нежной печалью сожалел об их уходе. Его жизнь была щедра на радости, но зачем же отрицать, что он то и дело вспоминает любящие прикосновения матушки и грустит о звонком детском смехе сестер. Из того откровенного разговора с Барсуком — когда Крот выздоравливал в его доме — он знал, что Барсук тоже был неравнодушен к некоей даме, которую знал много лет назад и которую до сих пор не забыл. Поэтому решительное отрицание Рэтом всех достоинств женщин не убедило Крота.
И должно быть, Рэт это понял и почувствовал, что необходим заключительный аккорд, чтобы удержать Крота на прямой дорожке. Когда они подошли к ступеням террасы Тоуд-Холла и услышали голоса друзей, доносившиеся из дома, Рэт остановился и положил лапу на плечо друга:
— Крот, дружище, выбрось ты из головы эти опасные мысли и воздержись от разговоров о браке с друзьями и знакомыми.
— Даже с Племянником? — удивился Крот. Он-то надеялся, что когда-нибудь Племянник устроит свою жизнь и заведет семью и тогда Крот все-таки сможет принести какую-то пользу новому поколению. Он, конечно, никогда не осмелился бы высказать столь смелую надежду, и больше всего — Племяннику, но что толку притворяться, будто он и не помышлял ни о чем таком! Ведь эти его простые мечты никому не могут принести никакого вреда.
— Особенно с Племянником, если ты желаешь ему счастья и благополучия, — твердо ответил Рэт. — Ты должен предостеречь его от подобных порывов, Крот, если они когда-нибудь возникнут. Пусть он будет все время занят действительно важными вещами, это самое лучшее. А теперь пошли посмотрим, насколько серьезно Тоуд заражен этой вредной идеей.
Крот рассудил, что лучше ему не продолжать свои недоуменные расспросы, и они поднялись по ступенькам, прошли через террасу и присоединились к друзьям в зимнем саду Тоуда.
По предупреждающему взгляду Барсука и несколько утомленному виду Выдры они поняли, что прибыли как раз вовремя. Было совершенно ясно, что Тоуд возбужден и вместе с тем совершенно измучен, короче говоря, пребывает в истерическом состоянии.
Он возлежал на подушках на резном дубовом диванчике, то и дело вздыхая и отирая лоб, что, впрочем, не удивляло, потому что в зимнем саду действительно было очень жарко.
— Прошу тебя, Рэтти, будь другом, закрой дверь, а то сквозняк надует мне горячку!
— Ты ее схватишь скорее от жары, — коротко ответил Рэт, — если уже не схватил.
— Пожалуйста, не нервируйте меня! — взмолился Тоуд, чуть приподнявшись. — Мне нужен покой, чтобы подготовиться к предстоящему испытанию.
— Испытанию? — изумился Рэт. — Я думал, мы все здесь для того, чтобы посмотреть как ты будешь позировать какому-то скульптору.
Физиономия Тоуда выразила отчаяние с примесью самоотречения. Такое лицо бывает у родителя, объясняющего ребенку то, что он пока не в силах понять.
— Сегодня одна дама, всемирно известный скульптор, в этой самой комнате положит начало одному очень важному событию. Впрочем, возможно, это будет на террасе. Мы не вправе указывать ей.
— Еще бы! — с готовностью подтвердил Выдра, подмигнув Рэту. Тоуд принял все за чистую монету и сказал:
— Ты славный парень, Выдра, и я замолвлю словечко, чтобы тебе тоже досталась роль, пусть маленькая и эпизодическая, в нашем грандиозном замысле.
— Это очень любезно с твоей стороны, Тоуд, — широко улыбаясь, сказал Выдра.
— Гм! — почти одновременно произнесли Барсук и Рэт, потому что оба уже поняли, что Тоуд, как всегда, поднимает много шума из ничего.
Оба сожалели, что не могут высказать, что думают, яснее, но с Тоудом всегда рискуешь получить результат совершенно противоположный ожидаемому. Кто может поручиться, что одно неверное слово или слишком грубый нажим на их неустойчивого друга не вызовут безудержный рост зловредного сорняка — мысли о браке, так неосмотрительно посеянной Кротом?
Барсук и Рэт, закаленные бойцы, испытанные в деле усмирения Тоуда, понимали, что любая попытка усомниться в его затее или умалить профессиональное достоинство «всемирно известной» скуль-пторши неминуемо толкнет эту особу в покровительственные объятия Тоуда. Ничто так успешно не пробуждает в мужчине защитника и влюбленного, как чьи-то сомнения в том, хороша ли его избранница, не ошибся ли он в выборе.