Ехали недолго. Вышли на станции Восточная. Минут десять пешком, распахнулись с рипом и скрипом деревянные ворота, и мы все ввалились в шикарно заросший осенний сад.
Да, братцы, это вам не наша дача! Моя мамочка и на природехирургическую чистоту наводит. Грядочка к грядочке, кустик к кустику, а тут... В общем, тоже и деревья, и клумбы. Все честь по чести. Только побольше травы, поменьше грядок и прочего чернозема. Роскошный виноград неторопливо так заплел стену до самой крыши. Огромный куст хмеля радовал глаз зелеными шишечками. Причем шишки эти висели рядом с красными ягодами шиповника. Этакий мичуринский шедевр.
Мужики немедленно занялись мужским делом - костер, дрова... А прекрасные дамы отправились разбирать сумки и готовить стол.
Ровно через три минуты этой интеллектуальной работы мы все общались, словно знакомы были лет сто, вместе бегали в комнату то за вилками, то за бокалами, Кузя кричала мне: "Аська, ты сошла с ума!" В общем, даже притираться не пришлось - я сразу стала совсем своя.
Так как празднование было запланировано на два дня, то основной запас съестного и спиртного мы опустили в погреб. Разобрали сумки, накрыли на стол. Тут и сильный пол подвалил с требованием аперитива, пока уголья для шашлыков поспеют.
Стивенс достал "Конику" и началось собственно отмечание некруглой, но солидной даты. Каждый из присутствующих вручилподарки, произнес что-то приятное. Наш чайник вызвал одобрение. Кузя громогласно заявила, что чайник - это гениально. И тут же поставила кипятить воду на первую порцию кофе.
Надо сказать, что сумки ещё на вокзале произвели на меня устрашающее впечатление. Четыре здоровенных клетчатых баула, с какими обычно "челноки" ездят. Доверху набиты провизией и выпивкой. А ещё рюкзак со всякими необходимыми предметами, а ещё пластиковая канистра с пивом, литров на двадцать. Куда столько? Наверное, половину придется назад везти.
Но первая же совместная трапеза развеяла мои опасения. Мужчины вместе с цивилизованной одеждой избавились и от городских комплексов - свежий воздух, теплый осенний день вернул им первобытный аппетит... Костер, опять же, прибавил настроения.
В общем, вскоре на полянке возле огня собралась вся компания с бокалами и фотоаппаратом. Расселись кто где: на лавочке под вишней, на ступеньках крыльца, прямо на траве. Выпили за здоровье новорожденного, потом за его успехи. А после традиционного тоста "за пострадавшую" компания разбилась на несколько групп. Говорили все одновременно и каждый о своем.
И тут Дима въехал с вопросом не от той стенки (это тоже из его анекдотов: один сумасшедший приставил гвоздь к стене шляпкой и пытается вбить, а другой объясняет, мол, не лезет, потому что гвоздь не от той стенки). Я имею в виду, что вопрос его прозвучал не совсем к празднику.
- Слушай, Стивенс, ты в Химтехе работаешь? Да?
- Ну!
- А Дубова такого никогда не встречал?
Зачем это он?! Ведь выходные. Мы не на работе.
- Почему не встречал? Я его чуть не каждый день встречаю.
- Но ты же физик?
- Ну и что? Он по совместительству сейчас в лаборатории низких температур работает, на нашем этаже.
- А что он за человек?
И тут на нас полился золотой дождь сведений. Как на Данаю.
Благодетель-то наш оказался моложе, чем я думала, сорок девять лет всего. И до благословенного 85-го жизненный путь его складывался, как у всех прочих интеллигентов: институт (конкретнее, химфак университета), аспирантура, защита. Но - это уже не как у прочих - удачный и очень своевременный брак с какой-то высокопоставленной дочерью. А кроме того, комсомольская работа с мощной поддержкой тестя.
Говорили о Слоне без малейшего уважения, даже слегка неприязненно. Понятно, что ребятам, которые в науке пробивались сами, только своей головой и лошадиной работоспособностью, зятек блатно-химических наук совсем не нравится. И пускай они, два доктора и два кандидата, живут по-прежнему от зарплаты до зарплаты, но богатый и знаменитый на весь город Слон для них не то что не предмет зависти, а просто ничтожество.
- Если нормальный человек попробовал науку на зуб, он её на коммерцию не променяет! - категорично заявил Стивенс.
Тон разговора стал довольно резким, и я поняла, что пора менять тему. Спросила, что знала:
- Ребята, а где сейчас Полковник?
Жору этого я отродясь никогда не видала, но терять было нечего. По Диминым словам он - мужик замечательный. А Вэ-А я уже почти привыкла доверять.
Ответил мне именинник:
- Он в институте Вейцмана, недавно мэйл прислал. Как будто у него все прилично.
Тут Джо спросила, как сын Жоры. Потом вспомнили какой-то из первых выездов в Крым.
- Дима, ты Асе про съемки фильма не рассказывал?
- Нет. Я сам эту историю только со слов Полковника знаю. Давайте уж вы, глазами очевидцев.
В Крыму снимали фильм про приключения Буратино. Где-то в районе Ялты. А веселая компания, в которой я сейчас находилась (плюс Жора-Полковник), отдыхала рядом, в Гурзуфе. Раз в неделю толпа выезжала на катере из голодного Гурзуфа в Ялту - попировать. В какой-то из приездов заказали столик в ресторане "Горка", наверху.
Расселись, чуть выпили, ждут основного блюда. По одному отлучаются вниз, в туалет. Тут появляется Жора, весь из себя бледный, и заявляет, что больше пить не будет никогда - белая горячка началась, привиделось, что в туалете внизу моет руки собака.
Мужики утраты товарища и бойца вынести не смогли, рванули вниз. Видят - и вправду, под краном моет руки (!) здоровенный пудель, ростом с двенадцатилетнего мальчишку.
Стивенс, смелый по пьяному делу, спрашивает:
- Ты кто?
- Пудель Артемон.
- А где твоя Мальвина?
И простодушный пудель ответил:
- В женском туалете.
Оказалось, что съемочная группа приехала обедать, как была, в костюмах.
Я на секундочку себе все представила - и мне стал чуть яснее стиль этой компании.
Смотрю, а Димка-то недоволен: от темы отклонились. Теперь ему надо как-то исхитриться и опять разговор на Слона свернуть.
Пора ситуацию латать. Я встала, подошла сзади к Диме и тихонько на ушко сказала:
- Не торопись. Мы ещё про Слона все узнаем. Они тебе самирасскажут. Только чуть попозже.
Пока зрел шашлык, Кузя повела коллектив собирать шиповник. Потом более или менее трезвые мужчины вырубили лишние ростки в саду - всякие там неуместные клены и осины. А после уж и к основному блюду приступили.
На электричку никто не торопился - засиделись поздно. И комаров не было. Господа мужчины писали пулю. Дамы вязали и сплетничали.
Стемнело. Появились звезды. Под очередной чаек Гена вытащил гитару. Пели. Кто как умел, но вдохновенно. Потом болтали.
Разошлись по комнатам часа в два ночи. А с утра решили, что мужчины непременно должны отправиться на пруд - рыбки наловить.
Вот тебе, миленький мой Колесников, и возможность порасспрашивать Стивенса. Главное - не торопиться.
* * *
Продолжение истории о жизни Слона я услышала уже дома, вечером в воскресенье.
С точки зрения карьеры дела у Дубова шли совсем неплохо - завлаб в Химтехе, удачно защищенная кандидатская. О более высоких степенях пока не думал - тридцать три ещё не возраст для доктора наук. Зарабатывал неплохо, в училище у Димки почасовиком физхимию читал. Спокойная, устоявшаяся жизнь - работа, горком комсомола, прочная семья.
Так все и было до прихода к власти Михаила Сергеевича, когда коммунистическая власть стала подумывать, не повернуться ли к остальному миру человеческим лицом. Очень вовремя тогда и прозвучал взрыв Чернобыля на всю Европу.
Дубов, как и многие прочие химики, никак не мог от работы в зараженной зоне отвертеться: специалист, да со степенью. Но, к счастью для него, в "поле" не попал, а работал в штабе. А может, опять ему тесть помог. По словам Стивенса, в штабе занимался снабжением - оборудование, защита, дозиметры. Да и потом остался верен этой теме - через возникшую на обломках комсомола сеть научных фирм финансировал разработки всяких систем защиты, расчеты режимов в "саркофаге". Короче, качал денежки под актуальную тематику.