Хотя сегодня вполне пригодилась бы. Для встречи с Петром Петровичем. Конечно, этого старого волка чужими болезнями не проймешь, но пусть видит, что я не от него в больнице кантуюсь, а лечусь на полном серьезе...
Когда через два часа меня отключили от капельницы, я дозрел - и двинул к Гущину.
- Сергей Саныч, поставьте мне катетер!
Гущин задрал брови повыше, очки сдвинул на нос пониже.
- Может быть, сначала проконсультируемся с доктором Вишневской?
Вишневская Лидия Викторовна - местный психиатр. Блондинка, Мэрилин Монро, пятый размер. Ей бы в реанимации работать, она мумию из саркофага поднимет.
- Нет, Сергей Саныч, от доктора Вишневской держите меня подальше. Я теперь человек несвободный, а во внешних стимуляторах пока не нуждаюсь.
Гущин тонко усмехнулся в рыжие с проседью усы:
- Как же, как же, видел и одобрил...
Да, мы, постоянный контингент, для здешних медиков - вроде членов семьи, все они про нас знают, все примечают.
- Но что за безумная идея с катетером, Дима?
- Ох, Саныч, достает меня один клиент - придет сегодня проведывать. Он подозревает, что я в больницу лег, лишь бы его заказ не выполнять, так мне ему надо убедительно показать, что я действительно и активно лечусь.
- А вы его просто пошлите - мало ли на свете клиентов?
- Нельзя. Он денежный, злопамятный и со связями. Да и заказ его нам нужен.
- Ну-ну...
Гущин закатил глаза к небу, выпятил губы, посопел в усы.
- Но вас, полагаю, устроит и надводная часть айсберга, без настоящего прокола?
- Ну естественно, я о том и говорю!
Пока шли в манипуляционную, я ему рассказал, что видел в газетке прелестную опечатку:
"Титаник" затонул, столкнувшись с Айсбергом".
Гущин усадил меня на кушетку и, бормоча себе под нос что-то о пацанячьих выхватках, перебрал несколько прозрачных пакетиков с катетерами, нашел один, как ему показалось, похуже, отрезал хирургическими ножницами верхушку сантиметров в семь и прилепил мне на шею марлей с клеолом. Посидел, покурил, рассказал, что с неким Ленькой Айсбергом учился в школе с третьего класса, а недавно того выставили из автодорожного на пенсию, потому что надо было освободить место для одного хмыря, папаша которого заведует в городе отправкой вузовских ученых в зарубежные командировки. Потрогал наклейку пальцем, убедился, что высохла, забинтовал шею, оставив катетер торчать наружу, и буркнул:
- Иди, артист. В следующий раз могу тебе для убедительности изобразить выпадение прямой кишки...
Немного меня познабливало. То ли после капельницы, то ли застудился слегка. Я надел куртку, неторопливо спустился со своего второго этажа во двор и занял оговоренную скамеечку. Теплое осеннее солнышко просвечивало через остатки листвы на клене. Сидеть было удобно. Вот только курить не хотелось - или в самом деле заболеваю, или начали действовать лекарства.
На крышке канализационного люка дремала, свернувшись калачиком, трехцветная больничная кошка Дарья Ивановна. Я от Аськи заразился примечаю кошек и собак. Раньше они меня как-то мало занимали... Да и я их тоже - помнится, первый раз ко мне кошка подсела, когда дожидался Асю возле Серегиного дома. Было это на третий... нет, на четвертый день нашего знакомства, Ася тогда уже начала раскапывать историю с живым товаром...
Вот к чему может привести добросовестное выполнение служебных обязанностей! Я ведь в Асину лавочку пришел не просто так, а по заданию Ивана Иваныча. Слон ему заказал расследовать делишки фирмы "Татьяна", и мы с ним прикинули, что напрямую туда влезть не так просто, а вот через брачную контору, подразделение "Татьяны", - в самый раз...
Впрочем, я тогда о Слоне не знал. Иван Иваныч сумел мне внушить, что наша контора СИАМИ - глубоко законспирированный отдел МВД, и старался я не за страх, а за совесть, рвался раскрывать преступность и коррупцию со всем усердием новоиспеченного юриста. Правда, между окончанием юракадемии и приходом в СИАМИ успел я покрутиться в поисках работы, успел поторговать квартирами в недоброй памяти "Крове", который прогорел со скандалом...
Как все в последние годы "завертелось, закружилось и помчалось колесом"! С ног на голову встало - или с головы на ноги? Это, как говорят оптимисты медики, вскрытие покажет. Переменилось, короче. Мог ли я пятнадцать лет назад предполагать, что меня ждет такая жизнь? Собирался быть военным, окончил училище химзащиты, служил в учебке и горя не знал... Но вдруг грянул Чернобыль, и пришлось мне свои знания и умения применять на практике. И применял - пока не угодил в госпиталь... Ох, будь оно неладно, теперь до конца дней своих не расстаться мне с медициной. Да ладно, что ныть, биографию обратно не пролистаешь и ничего в ней не перепишешь. Живой - и слава Богу. Все-таки подлатали, уже почти не инвалид. Сумел гражданскую профессию получить. Понимал, после чернобыльских приобретений о занятиях химией думать не приходится, вот и подался в юристы, где окружающая среда поздоровее...
И, как говорится, из огня да в полымя - в Чернобыле в меня по крайней мере не стреляли. Впрочем, до дела "Татьяны" я никак не ожидал, что работа в СИАМИ окажется опасной, и на выданный "макаров" смотрел с юморком... В самом деле, какой там пистолет - идет человек в брачную контору с честными-благородными матримониальными планами. И, между прочим, нашел кандидатуру, правда, не в каталогах невест, а среди персонала. А главное, намерения, придуманные для легенды, оказались самыми что ни на есть серьезными.
Как с этими делами неожиданно у меня обернулось... напуганный прежним грустным опытом, и не думал, и не мечтал - а вот поди ж ты, встретил! Не знаю, побоялась бы Ася жизни в глухом гарнизонном городке, но уж бандюг она не испугалась: одного чуть на тот свет не отправила изящным каблучком... в давние времена, рассказывали, такой назывался "контесс" - графиня, значит. Вот такая досталась мне графиня - толковая, отважная и рыжая. Да ладно, чего дразниться, так-таки рыжая! Коричневато-золотистая, по строгому разбору. Без глупой светлокожести, но, конечно, с конопушками...
Да, негаданно-нечаянно - и сразу, обвалом! В первый день просто интерес возник, во второй укрепился, на третий та-ак потянуло... А на четвертый - все, решил. Но вот чем её взял - сам не понимаю!
Тем более, ей тогда не до лирики было, она все глубже влезала в историю с Ириной: девчонка позарилась на богатого заграничного жениха, а угодила в публичный дом; год маялась, все-таки сумела сбежать, добралась до нашего посольства, оттуда кое-как домой отправили. Я случайно об этом узнал - и сразу смекнул, что из-за каких-то таких дел меня Иван Иваныч в "Татьяну" и заслал. Осторожно намекнул я Асе, она в кухне своей лавочки покопалась и выкопала кое-какие потрошки смердючие. А дальше пошло-поехало: пикантная новость попала в прессу (Иркина мамаша расстаралась, кретинка), и манохинские гориллы прикончили журналиста. Ирку мы успели спрятать, да не совсем чисто сработали, и Мюллер взял след. Еле-еле поспел я Асю выручить но тут уж они на нас двоих насели, и неизвестно, где бы мы с ней сейчас были, если бы не Слон и его охрана под руководством бригадира Алексея.
Собственно, к тому времени Ася через своих подружек сумела на удивление много вызнать о моем заведении, СИАМИ, будь оно проклято, обозвала меня шпионом поганым и выгнала из дому. Между нами, по делу: заведение-то оказалась сугубо частной лавочкой, укомплектованной бывшими кагэбэшниками, и за хорошие деньги занималось экономическим шпионажем по заказам отечественных младокапиталистов. Что говорить, противно было терять иллюзии и такую женщину одновременно, но хватило ума не забиваться в темный угол со своими обидами - только потому и сумел Мюллеру дорожку перебежать и Аську у него из-под носа выхватить.