— Гордый, да? — говорила Анна по дороге к метро. Валька плелся за ней на шаг позади, сутулый и сконфуженный. — А если гордый, зачем таскаешься по таким харчевням? Хочешь быть таким, как все эти? — Она ткнула острым пальчиком в ряд блестящих после дождя машин, припаркованых вдоль улицы, отчего она становилась непроходимо узкой, под руку не пройтись. — Ты где работаешь? — Она остановилась и обернулась к нему, вся пышущая возмущением.
— В пекарне, — вздохнув и отводя глаза, признался Валька. До этого он говорил, что менеджер.
Анна посмотрела на него долго и оценивающе. Валька боялся встретиться с этим взглядом. Что-то закипало в ее глазах, что-то яростное, белое.
— И ты такой дурак, что думаешь, мне все это нужно? — сказала она спустя минуту тихо, внятно, с ненавистью. — Эти… притоны, где буржуи шлюх своих прикармливают? Пыль в глаза пытался пустить, да? Кому? Зачем?
Валька молчал, только чувствовал улыбку на своем лице, как дурацкую маску. Анна развернулась и пошла к метро. В поезде она села на свободное место, а Валька стоял над ней, всей тяжестью тела провиснув на поручне, и продолжал с той же улыбкой созерцать сверху ее красивый белый лоб и пронзенный спицей моток русых волос.
Вышли на «Пролетарской». Обычно он провожал ее до перехода, а потом ехал к себе. Он готов был попрощаться с ней навсегда. Но она вдруг протянула ему руку и сказала, чтобы завтра ждал ее в «Кузьминках» без десяти три.
4
Валька знал, что она не опоздает, и приехал за полчаса. В полудреме стоял в центре платформы, как столб, снуло провожая глазами обтекавших его пассажиров. Была суббота, снаружи шел дождь, люди спускались под землю, закрывая на ходу зонты, с них стекало на пол, темные разводы тянулись следом за людьми, как грех. Когда Анна появилась, Валькины глаза проснулись раньше, чем он сам осознал это.
Она сухо пожала ему руку, и, не говоря ни слова, они двинулись вверх, вышли из метро, в быстром Аннином темпе поспешили куда-то в спальный район. Анна раскрыла над собой черный мужской зонтик. У Вальки зонта не было, не было и капюшона, он только поднял воротник старой кожаной куртки, сунул руки в карманы, нахохлившись, как ворона, шел размашистой, длинноногой походкой, не отставая от нее, и смотрел молча, пристально, чуть склонив голову. На губах теплилась улыбка, за дорогой он не следил и под зонтом держаться не старался. Дождь тек струйками по вискам, волосы липли ко лбу, но Валька только отбрасывал прядь всей пятерней и продолжал свои гляделки.
Он знал, что обычно девушек смущала эта его манера — необъяснимо долгое разглядывание. Сколько раз уже доводилось ему прогуливаться так вот под ручку и смотреть, смотреть долго и молча, улыбаясь загадочно, будто что-то уже рассмотрел в ней, будто что-то уже о ней знает, и девушка, сперва польщенная, начинала нервничать, смущаться, задавать глупые вопросы, хихикать и розоветь. Вальке нравилось это, но другое дело — Анна. На нее подобное не действовало, или она не подавала виду. На Вальку она не смотрела вообще, ее лицо оставалось строгим до ожесточенности, сжатые губы не улыбались, и двигалась она решительно, будто каждую минуту шла на смертный бой. Только голос ее принадлежал другой женщине — грудной, приглушенный, страстный, он будто шел из-за плотной бархатной занавеси, и в нем билась живая кровь. Валька обмирал, когда она заговаривала, и было почти неважно, что она говорит.
— Зонт не судьба купить? — спросила она, не взглянув на него. — Или это из принципа?
— Да нет, — пожал он плечами. — В общаге забыл, — соврал зачем-то и почувствовал, что она не верит.
— В принципе это даже хорошо, что ты такой непритязательный, — сказала она после, когда остановилась перед каким-то подъездом. Зонт со щелчком схлопнулся, брызнув водой во все стороны. — Видно, что не притворяешься и много уже натерпелся.
Анна быстро оглядывалась, не смотрит ли кто на них, потом шагнула к двери в подвал и нажала кнопку звонка каким-то условным, замысловатым сигналом. Почти тут же щелкнул автоматический замок, и дверь дернулась. Анна быстро стала спускаться вниз по тускло освещенной лестнице, кинув Вальке:
— Хлопни сильнее.
Грохот отозвался в подвальных переходах, как в пещере. Анна окинула Вальку осуждающим взглядом, но ничего не сказала. Они прошли по коридору и остановились перед входом в комнату, широкую, но низкую, сумрачную. Здесь, на углу, стоял стул. Анна бросила на него свою черную сумку с бантом и сказала Вальке: «Тут жди», а сама вошла.