Надежда Константиновна улыбнулась. Она вдруг вспомнила, как однажды на уроке этот токарь долго сидел, глубоко задумавшись, а потом положил перо и, словно размышляя вслух, проговорил:
«Вот ведь какая штуковина! Неужто я весь — из клеточек?»
Вспомнила также Крупская, как после одного урока, который ему особенно понравился, токарь громко, на весь класс, пожелал ей «хорошего жениха».
Вдруг дверь в класс открылась. На пороге стоял школьный инспектор — пожилой, сутулый, с отвислыми щеками. Тот самый, которого Крупская видела утром на империале конки.
— Прошу извинить! По долгу службы я обязан произвести ревизию, — сухо обратился он к Надежде Константиновне.
— Извольте!
Инспектор неторопливо насадил пенсне на переносицу, придирчиво оглядел класс. Старинные, потемневшие от времени иконы в углу, недавно подновленный — в полный рост — портрет царя в тяжелой золоченой раме — все выглядело чинно, благообразно.
На самом видном месте висела большая икона Георгия Победоносца. На белом, как рафинад, жеребце, у которого из раздутых ноздрей, словно из паровозной трубы, — валил черный дым, сидел воинственный святой. Длинным копьем он поразил извивающегося змея-дракона. Ловко ударил святой: проткнул дракона насквозь, и видно, как острие копья вышло наружу.
Инспектор подошел к ближайшей парте. Взглянул на учебник. Казенное, официальное пособие, на титуле напечатано: «Допущен Комитетом народных школ». Заглянул в тетрадь к ученику — высоченному, тощему токарю.
— Тэк-с, тэк-с, — вдруг сердито произнес инспектор.
Дряблые щеки его затряслись, пенсне соскочило с переносицы и повисло, раскачиваясь, на тоненькой золотой цепочке.
— Нехорошо-с, очень нехорошо!
Ученики замерли, учительница слегка побледнела.
«Эх, дурья башка! — зло подумал Бабушкин о токаре. — Неужто „догадался“ записать в тетрадь рассказ учительши?»
— Вынужден сделать вам, госпожа Крупская, серьезное замечание, — строго промолвил инспектор. — Вы изучаете отнюдь не то, что положено…
Теперь уже все ученики со злостью смотрели на тощего токаря.
«Вот беда! Пропала учительша!» — тревожно думали они.
— Объяснитесь, — сухо сказала чиновнику Надежда Константиновна с таким видом, будто не понимала, чем он недоволен.
Левой рукой она то и дело поправляла тяжелый узел волос на голове, хотя прическа и так была в полном порядке.
— Нехорошо-с, очень нехорошо, — сердито повторил инспектор. — Вы, госпожа Крупская, изучаете полезные ископаемые, а по программе надлежит уже перейти к губерниям черноземной полосы. Благоволите впредь не своевольничать…
Радостный гул пронесся по классу.
— Слушаюсь, — покусывая губы, чтобы скрыть улыбку, почтительно ответила учительница.
Ее большие серые глаза, казалось, раскрылись еще шире и мягко светились.
Бабушкину вдруг стало очень весело.
— Дозвольте доложить, господин инспектор? — сказал он, вставая из-за парты, вытягивая руки по швам и озорно поблескивая своими голубыми глазами. — Не извольте беспокоиться! Мы программу выполним. А главное — слова учительши нам прямо в душу западают. Мы эту науку — географию то есть — накрепко затвердим. Потому чуем: мастеровому человеку она ой как пригодится!..
— Хорошо, хорошо, — поморщился инспектор и в раздражении сделал несколько шагов по классу.
— Скажи-ка, братец, — вдруг ласково обратился он к одному из учеников — пожилому рабочему со впалыми щеками, покрытыми густой щетиной.
Тот встал.
Очевидно, инспектор понял, что одной лишь строгостью ничего не добьешься, и решил подладиться к рабочим.
— У вас кроме уроков, кажется, вечером еще имеют место лекции по географии? — спросил он и постарался даже улыбнуться. — В прошедший четверг оная была?
— Так точно! — отрапортовал ученик.
— А скажи, братец, — продолжал инспектор, но вдруг, втянув носом воздух, поморщился. — Что это? Запах…
В классе заулыбались. Ученик, с которым беседовал чиновник, много лет работал на табачной фабрике и весь пропитался смесью крепких табачных ароматов.
— Табак, господин инспектор, — виновато доложил он. — Видать, когда помру, из гроба и то табачищем будет разить. А лекция была. И с волшебным фонарем! Очень замечательная лекция! Про Швецию. Как там корабли ладят, да климат какой, да про ихний главный город Стокгольм…
Табачник незаметно подмигнул товарищам.
«Не волнуйтесь, мол. Не маленький. Надежда Константиновна рассказывала, как голодают безработные в Швеции, как гибнут на промыслах рыбаки, но я-то об этом ни-ни».