Профессию Бабушкин выбрал очень удобную. Целыми днями колесил страховой агент Шубенко по столице. Не вызывая подозрений, заходил в любой дом, якобы страхуя имущество от огня, а на самом деле — устанавливал связи с революционерами, подготовлял собрания и стачки, распространял среди рабочих ленинскую «Искру».
Ленин поставил перед Бабушкиным трудную задачу.
В Петербургской партийной организации было много предателей; главные из них — «экономисты»[29].
Вождь петербургских «экономистов», студент Токарев, выбросил лозунг:
— Вышибить «искровцев» из руководства!
За это Ленин презрительно прозвал его Вышибалой.
Ильич в Лондоне не раз говорил Бабушкину:
— «Экономисты» — самые коварные наши враги: они таятся внутри партии и, прикидываясь революционерами, обманывают рабочих! Объявите им войну! Объедините всех искровцев! Разгромите Вышибалу!
Приехав в Петербург, Бабушкин пошел на явочную квартиру к незнакомому адвокату.
— Тетушка просила взять у вас «Войну и мир», — сказал он открывшему мужчине — невысокому, с длинными волосами. Вместе с густыми бакенбардами и большой бородой они обрамляли все его лицо.
Это был пароль.
— Пожалуйста. Тетушка забыла у нас эту книгу еще месяц назад, — любезно ответил мужчина.
Отзыв был правильный, и Бабушкин вошел в прихожую.
— Вы «хвоста» не привели? — спросил адвокат, накидывая цепочку на дверь.
— Кажется, нет. Двух извозчиков сменил, через проходной двор прошмыгнул.
— Тяжелые времена, товарищ Богдан, — сказал хозяин явки, проведя гостя в комнату. — Провал за провалом…
— Кто из руководителей уцелел? — спросил Иван Васильевич.
Адвокат назвал несколько фамилий.
— И все?
— Да, все.
Бабушкин покачал головой. Он знал: петербургская партийная организация переживает трудные дни, но все же не думал, что дело настолько плохо. А впрочем, все понятно: самые опытные, преданные «искровцы» — в тюрьме, а другие — неустойчивые, молодые — изменили Ленину.
— Давайте завтра соберем уцелевших, — предложил Бабушкин. — Надо потолковать.
На следующий день вечером на квартире у адвоката собрались «искровцы».
Бабушкин рассказал о поручении Владимира Ильича — разгромить «экономистов».
— Послезавтра они как раз устраивают собрание рабочих, — сказал адвокат.
— Где? — спросил Бабушкин.
— На Выборгской. Сам Токарев будет выступать!
«Удобный момент, — подумал Иван Васильевич. — Там можно при рабочих дать первый жестокий бой Вышибале. Да и познакомиться с ним мне уже пора…»
— Я пойду на их собрание, — сказал Бабушкин.
Один из товарищей стал отговаривать его: с Токаревым, мол, очень трудно спорить, особенно на таком большом собрании. Во-первых, студент необычайно речист. Говорит красиво, умно и так выразительно — любой адвокат позавидует. А во-вторых, Токарев очень начитан и память у него прямо-таки изумительная: наизусть приводит целые страницы из Маркса и Энгельса.
— Я, бывало, сцеплюсь с ним, — пожаловался Бабушкину его старый друг Никита Федоров — слесарь с Семянниковского завода. — Да где мне, полуграмотному!.. Хлещет цитатами, как нагайкой, спасу нет! А ведь ты тоже академий да университетов не кончал. Сомнет тебя студент!
— Да, образование у меня невеликое, — усмехнулся Иван Васильевич. — У студента-то папаша фабрикант: чего ему не учиться? А у меня отец солеваром был. Рос я, как крапива — без ухода и забот. Сызмала сам себе хлеб добывал. Тут уж не до науки.
Однако Бабушкин вместе с Никитой Федоровым все же пошел на собрание «экономистов».
Оно проводилось в квартире зубного врача. Врач был беспартийный, но «сочувствующий». Участники, кто завязав щеку платком, кто прижав ее рукой, поодиночке, под видом пациентов проходили в большую, хорошо обставленную приемную врача. В центре стоял огромный, точенный из ореха круглый полированный стол. На нем лежали газеты и журналы, чтобы больные, ожидая приема, не скучали. Вокруг по стенам стояли мягкие ореховые стулья с высокими резными спинками и большой кожаный диван.
Собралось человек тридцать: с разных заводов Выборгской стороны. В приемную все не вместились. Пришлось раскрыть обе створки широкой двери в соседнюю комнату — кабинет врача. Некоторые уселись там: возле белых шкафов со сверкающими никелем инструментами, на подоконнике (окно было затянуто шторой), а лысый пожилой наборщик даже сел в жесткое зубоврачебное кресло.
Бабушкин устроился возле бормашины, рядом с маленьким столиком, где на толстом стекле лежали белые гипсовые слепки челюстей. Никита примостился тут же.
29
Экономистами их называли потому, что они говорили: рабочие должны вести только экономическую борьбу, то есть добиваться, чтобы хозяин увеличил им жалованье, снизил штрафы, уменьшил рабочий день. А политическая борьба — борьба с царем, с самодержавием, подготовка революции — рабочим, мол, ни к чему.