Неожиданно на улице раздалось громкое призывное ржание, от которого у меня отчего-то поползли мурашки по коже, а незнакомец в сильно поношенном плаще с капюшоном поднялся на ноги. Перед тем, как встать, он прикоснулся своими мертвецки холодными пальцами к моей руке.
Кисть мгновенно онемела — до полного бесчувствия, как будто я её основательно отлежал, или отморозил. Но вместе с тем, я почувствовал неожиданный прилив сил. Слабость, приковавшая меня к постели, практически исчезла. Что такого сделал со мной этот «незнакомец» по имени Смерть или Всадник на бледном коне, я так и не понял.
— Мне пора — дела не ждут! Но, мы еще увидимся, брат мой Чума, — произнес он напоследок и, опираясь на древко своего жуткого инструмента как на посох, пошел к выходу из избы. При каждом соприкосновении древка с половицами длинная и ржавая полоса металла подрагивала, издавая неприятный звук, от которого болезненно ныли зубы.
Я проводил его до дверей, пялясь в худую сутулую спину с узкими плечами. И только когда он исчез, смог вздохнуть с облегчением и расслабиться — встречаться с этим «братом» еще раз мне абсолютно не хотелось. Лучше я еще раз отобью атаку вражеского колдуна, чем выдержу минуту совершенно «необременительного» разговора.
После его ухода я вновь погрузился в какую-то прострацию, но на этот раз не от непомерной слабости, а, наоборот, я чувствовал, что мой организм восстанавливается стремительными темпами. И постепенно я провалился в крепкий и здоровый сон.
Разбудила меня Глафира Митрофановна, осторожно тронув за плечо:
— Просыпайся, Рома! Нашли мы твоего злыдня…
— И, как он? — Мгновенно сбросив сонливость, уточнил я.
— Ты был прав, — ответила мамашка, — плох нечистый. Совсем плох, — добавила она, не дрогнув ни единым мускулом. — В физическое состояние он перейти не может, и жизнь в нём едва-едва теплится… Акулинка подле него осталась — но помочь ничем не сможет!
Я вскочил на ноги, сбросив одеяло, при этом совсем забыв о том, что лежу под ним абсолютно голым. Поймав заинтересованный взгляд Глафиры, в очередной раз пробежавшийся по моему немного окрепшему телу (хотя взяться за него всерьез я так и не успел, похоже, что это «работа» дара), я не стал даже обращать на него внимания — привык за последнее время, а бросил:
— Одежда моя где?
— Так вот же, — Глафира указала на табурет, на котором недавно восседал мой бледный «братишка», продолжая откровенно на меня пялиться, словно оценивая, — ты её в подвале оставил, когда в оборотня перекидывался.
— Спасибо! — Я быстро натянул на себя исподнее, штаны с гимнастеркой и стремглав кинулся из избы следом за мамашкой, показывающей дорогу.
Она привела меня в небольшой запущенный фруктовый сад, в котором я за всё время нахождения в Ведьминой балке и не удосужился побывать. А год явно выдался урожайным — ветви деревьев гнулись от груш, яблок и других фруктов, которых даже на земле валялось видимо-невидимо. Но нам сейчас явно было не до этих прелестей.
Акулинку я заметил у подножия старой и толстой яблони, приствольный круг которой был весь усыпан спелыми плодами. Девушка сидела на траве, подтянув под себя коленки и, что-то тихо нашептывая, словно бы гладила ладошкой пустое место. Другой бы на моем месте подумал, что свихнулась, бедная, воздух гладить, но я-то знал, как обстоят дела на самом деле.
Уже подбегая к девушке, я переключился на своё ведьмачье зрение, позволяющее видеть ауры не только людей, но и других живых существ. В том числе и нечисти. И то что я увидел, мне совершенно не понравилось. Аура злыдня едва мерцала, вспыхивала и гасла, словно светлячок в летней ночной темноте. Похоже, что Лихорук действительно отдал мне слишком много сил.
— Рома! Ромочка… — Акулинка подняла ко мне своё залитое слезами лицо. — Ты же спасешь его? Не дашь погибнуть…
— Конечно спасу, товарищ Красавина! — Я ободряюще улыбнулся девушке. — А ты иди к маме, чтобы не мешать…
Акулинка беспрекословно поднялась и отошла. А я присел возле «невещественной субстанции» (хрен его знает, как еще назвать такое состояние нечисти) злыдня и попытался до него «достучаться». С уменьшением расстояния наша связь усилилась, и был реальный шанс пообщаться с Лихоруком хотя бы мысленно.
«Ты как это, дружище, до такого состояния себя довёл?» — с изрядной долей бодрости ментально «телеграфировал» я.