— Сочтемся, — ответно прошептал мне на ухо дед.
— Есть какой-нибудь план? — решил я уточнить у старика, хотя, понимал, что ничего путного за столь короткое время он придумать бы не смог.
— Не-а, — мотнул головой Чумаков-старший. — Будем прорываться к лесу, держа этих гавриков в заложниках.
Ну, да, чего он мог еще изобрести? Какой же он у меня еще пацан! Черт! И сколько еще таких вот молодых ребят в этот самый момент погибают на фронтах этой грёбаной войны? Вместо того чтобы просто жить, просто любить, просто работать, созидая доброе, светлое и счастливое будущее, как для себя, так и для своих детей?
Я понимал, что наши шансы на спасение, хоть и есть, но они мизерны. Нас бы сумело спасти чудо… Но чудо в моём лице или в лице Лихорука сегодня не работало. Грёбаные фрицы! Грёбаный артефакт! Грёбаная война! Как же я вас всех ненавижу! Но сотрясать воздух попусту я не стал. И плана никакого, кроме предложенного дедом, так и не нарисовалось.
Значит, придётся надеяться только на нашу удачу и обычную физическую и боевую подготовку. Вырваться из самого логова врагов будет весьма и весьма трудно. Если, не сказать жёстче — просто невозможно. Но мы со стариком, как та лягуха в крынке с молоком, будем трепыхаться до тех пор, пока масло не собьём.
Ну, или не сдохнем… Не-не, не так — падем смертью храбрых в неравном бою! Только оценить этого нашего подвига, кроме фрицев, будет некому. А вот они оценят, это факт! И мы с дедулей постараемся сделать эту «встречу» совершенно незабываемой. Чтобы вздрагивали уроды по ночам, вспоминая мужество советских бойцов! И они будут вздрагивать еще не один десяток лет (даже, ели и бы и меня не забросило в это время), уж это-то я точно знаю!
— Раз ничего другого нам не светит — будем прорываться, — согласился я. — Только ты это, чеку обратно в гранату верни, — обратил я внимание на уже побелевшие пальцы деда, продолжающего сжимать спусковой рычаг. — А то, неровен час, сами подорвёмся.
— А, точно! — Старик уставился на свою руку с гранатой, как будто увидел её в первый раз.
Засунув пистолет в кобуру, он пошарил глазами по сторонам в поисках чеки. На наше счастье, она нашлась рядом с кучей хлама, на котором я валялся не так давно. Дед вставил чеку на место, вновь загнул усики и, наконец-то, разжал пальцы.
— Далеко не убирай, — произнес я, когда он засунул лимонку в карман. — Думаю, она еще пригодится сегодня.
— Это точно! — улыбнулся Чумаков-старший. — Отведают сегодня фрицы «кисленького».
— А сейчас, надо бы их хорошенько обыскать, — задумчиво глядя на расставленных вдоль стены фрицев, произнёс я. — Лучше бы шлепнуть… Но они нам еще пригодятся.
— Я мигом! — Кивнул мне дед и, забросив пистолет в кобуру, ловко и привычно обыскал немцев. — Чисто!
— Так, герры офицеры! Слушай меня внимательно! — во всеуслышание и по-немецки громко объявил я. — Сейчас мы с вами выйдем из этого подвала и отправимся к лесу! Если кто-то хочет поиграть в героя рейха — пожалуйста! Только знайте, что присвоят вам его посмертно!
— Ром, один лишний — троих за раз на мушке не удержим, — прошептал мне на ухо дед. — Одного нужно убрать сейчас.
— Согласен, — кивнул я, отдавая один из пистолетов деду и вытаскивая свой охотничий нож, заряженный «тьмой» из-под ремня, куда его засунул, когда освободился от антиведьмачьих пут. — Я решу эту проблему…
Я подошел к молодому франту, которого потряхивало у стены от осознания собственной беспомощности перед жутким ведьмаком. Сдаётся мне, что он в своих «изысканиях» начитался про ведьм всякой жути о кровавых ритуалах и прочей лабуде вплоть до пожирания младенцев живьем.
Страх перед ведьмами — это глобальный страх средневековой Европы перед всем оккультным и непознанным, передался потомкам сквозь века и поколения. Недаром же инквизиторы пожгли на кострах столько невинных людей. Даже сейчас, в наш век научно-технического прогресса, эти суеверия так до конца и не удалось ни искоренить, ни вытравить.
Страх к ведьмам живёт в каждом образованном европейце, хоть он себе в этом никогда не признается. Только попав в ситуацию, подобную нашей, этот страх обязательно вылезет наружу. Я чувствовал запах этого страха (не подумайте, что фриц обделался, нет — он вполне стойко с ним боролся), даже ощущал его вкус.
Мне для этого даже не нужно было наблюдать за свечением его ауры. А будь здесь Лихорук, он с удовольствием отведал бы этого специфического деликатеса. Для нечисти, подобной моему злыдню, это всё равно, что сладенький десерт. Но моего одноглазого братишки здесь не было, а работающий артефакт фрицев глушил любые проявления магии в радиусе своего действия. Даже нашу энергетическую связь с древней нечистью.
Я подошел к Вольфи Хубертусу, его имя я запомнил, когда они собачились с ягд-майором. Я, конечно, понимаю, что этот щегол заступался за меня не по доброте душевной, а за ради выполнения задания, на которое его отправили из Берлина. Видимо, распоряжение его командования было весьма однозначным — захватить живьём и «в добром здравии».
Вот он и рвал задницу, пытаясь выполнить его в точности. Хотя, и среди немцев встречаются нормальные и адекватные люди. И чем руководствовался этот щенок, я не знал. Всё возможно… Но за то рвение, с которым он бросался на мою защиту (ведь могли бы они спокойно договориться с майором и легко меня зажмурить, к хренам — свидетелей-то нет), я решил отплатить ему сторицей — оставить в живых. Я не собирался резать ему глотку ножом, как барану, с ним я решил поступить намного гуманнее, чем фрицы хотели поступить со мной. А заодно отправить его обратно, так сказать с «горячим приветом из России».
— Слушай меня внимательно, Вольфи Хубертус, — шепнул я по-русски на ухо молодому сотруднику «Наследия», передай своему рейхсфюреру и старине Вили, что я обязательно приду за ними и уволоку их чёрные душонки прямиком в ад! Запомни это и передай слово в слово! Понял? Или тебе по-немецки повторить?
— Найн! — замотал головой Вольфи. — Я понимать…
— Вот и ладушки! — произнес я, и «на выдохе» с силой долбанул костяной рукоятью ножа по темечку научному сотруднику.
Ноги у Хубертуса мгновенно подломились, я едва успел подхватить его обмякшее тело и оттащить на кучку хлама, где недавно лежал сам. Убить я его не убил, ну, а небольшой сотряс мозгов, может, пойдет ему на пользу. Забудет, и закажет детям своим пасть разевать на Русь-матушку!
Заслышав подозрительные шум, остальные «участники регаты» дернулись, пытаясь развернуться и посмотреть, что происходит за их спинами. Но дедуля быстро пресек всевозможные поползновения, грубо рявкнув:
— Стоять! Не двигаться!
— Что с Вольфи? — попытался разузнать о судьбе напарника ягд-майор.
— Он оказался лишним на этом празднике жизни, — ответил я, вернувшись обратно.
— Он же совсем пацан еще… — рыкнул Кремер.
— Не надо было приходить на нашу землю! Рано или поздно мы вас всех здесь закопаем! — озвучил я дальнейшую судьбу вероломных захватчиков. — А вот вам, господа хорошие, сегодня, может, еще и повезёт… — Я устроил показательную паузу, прежде чем продолжить. — Если, конечно, будете чётко и быстро выполнять мои команды. Ферштейн, герр майор?
— Я… — нехотя выплюнул Зигмунд.
— А вам, герр оберст-лейтенант, всё понятно? — Я сегодня сама вежливость и обаяние.
— Понятно, — подтвердил небольшим наклоном головы Фриц.
Я еще раз оглядел себя и деда, в принципе, никаких подозрений у охраны мы вызвать не должны. Дед, так и вообще приперся сюда в сопровождении начальника штаба, которого здесь каждая собака в лицо знает. Мы типичные служаки, да еще и в форме, в отличие от майора. На улице таких пруд-пруди.
Если выберемся из подвала во двор, попытаемся затеряться среди остального личного состава дивизии. Я оправил слегка помятый и влажный китель — вот теперь совсем хорошо, а после уткнул ствол пистолета в спину оберст-лейтенанта, набросив на руку его мокрый плащ. Дед проделал тот же самый фокус с майором, укрыв оружие уже своим плащом, в котором он появился в подвале.