Я понял, что мимо двух этих дуриков, сидящих на лавочке, мне не удастся незаметно проползти. И, если я хочу выбраться, мне придётся их по-тихому ликвидировать. Да так, чтобы их грёбанные соратники не обратили на это внимания. А они толпились рядом, буквально «за углом».
Стараясь не дышать, я подполз к сидящим на лавочке немцам со спины. Ближе. Еще ближе. После чего вооружился охотничьим ножом. Памятуя, что зачарованным лезвием, источающим колдовскую тьму, можно резать закаленную сталь, словно расплавленное масло, я легонько хлопнул свободной ладонью по предплечью фрица, сидевшего слева.
Ничего не подозревающий немец повернулся в сторону, а я тем временем рубанул со всего маха его приятеля по шее своим ножичком. Произведенный эффект ошеломил даже меня, готового, практически ко всему: лезвие, не заметив препятствия, легко перерубило позвонки и часть шейных мышцы с трахеей.
А лишенная опоры голова фрица, фонтанируя кровью из перерезанных сосудов, свались прямо на плечо его приятелю, повиснув на остатках кожи. Повернувшийся обратно оккупант натурально опешил от открывшейся весьма и весьма красочной картинки, но насладиться произведенным эффектом я ему не дал. Один точный удар под лопатку прямо в сердце, заставил его завалиться на плетень, суча ногами.
Получилось даже тише и быстрее, чем я рассчитывал, только немного грязновато. Да и меня самого слегка забрызгало кровью, правда, немного. Быстро затащив оба тела в густые заросли крапивы, я ступил на кривую пыльную улицу, бегущую вдоль деревенских домов. Мне оставалось совсем немного — перебраться через дорогу в соседний огород, проползти вдоль него по таким же зарослям сорняка, перебежать еще одну дорогу, а там уже и до первых кустов «зеленки» рукой подать.
Немцы продолжали что-то шумно обсуждать буквально в нескольких метрах за кривым поворотом, и в любой момент могли меня увидеть. Мне ничего не оставалось делать, как спокойно пересечь дорогу, надеясь, что на таком отдалении от избы, где мой молодой старик давал свой последний бой, на меня просто не обратят внимая.
Ведь одет-то я был в стандартную форму вермахта и от других солдат ничем не отличался. К тому же я сомневаюсь, что в таком крупном военном формировании все знают друг друга в лицо. И я пошел. Шаг. Другой. Третий. На меня действительно никто не обращал внимания. Основную массу народа отвлекал от меня дед.
Я даже передумал ползти через огород, а спокойно и не скрываясь шёл, насвистывая веселую песенку в сторону леса. Я не дернулся даже тогда, когда на узкую деревенскую улицу залетел танк на полном ходу. Он раздавил ограду, закупорив буквально всё свободное пространство.
Я с трудом протиснулся мимо нагретой восходящим солнцем брони, и пошел дальше, продолжая насвистывать так запомнившуюся мне «Was wollen wir trinken», что наяривал, идя едва ли не на верную смерть мой героический старик. Механик-водитель заглушил двигатель, а люк на поворотной башне откинулся. Из него показалась голова командира экипажа.
— Эй, камрад! — крикнул он мне в спину. — Что там происходит?
Я немного снизил скорость, но не остановился совсем.
— Черт его разберёт, герр оберефрайтор! — ответил я. — Вроде каких-то партизан окружили.
— А сам куда направился, дружище?
— Да живот неожиданно прихватило, — на ходу придумал я отмазку. — Съел что-то несвежее за ужином.
— А-а! — понятливо кивнул танкист. — Из-за вчерашней непогоды жратва действительно была дрянная. Все полевые кухни залило. Не болей старина, — пожелал он мне, — и полностью на дерьмо не изойди!
Его бородатую шутку поддержали здоровым ржачем остальные члены экипажа.
«Ну-ну, ржите-ржите! — подумал я, прибавляя ход. — Посмотрим, кто будет смеяться последним».
Когда до «зеленки» оставалось метров пятьдесят я, наплевав на всё, побежал. Но никто, похоже, так и не посмотрел в мою сторону. Дед и на этот раз оказался прав — он вовремя отвлек внимание немцев на себя, а мне чудом удалось спастись. Причём, совершил это чудо мой старик совершенно безо всякой магии! Спасибо, дед, я этого никогда не забуду! И фрицам припомню твою смерть, чего бы мне это ни стоило!
Заскочив в небольшую молодую рощицу, произраставшую на самой опушке леса, я остановился и прислушался. Вот уже некоторое время я не слышал выстрелов. Тишина, повисшая над утренней Тарасовкой, нарушалась лишь рычанием мощных дизельных двигателей. К домику деда продолжали стягивать даже танки.
— Прости, товарищ мой Чума, что ничем не сумел тебе помочь, — послышался знакомый тихий голос за моей спиной.
Я обернулся. Так и есть — леший.
— Видел я всё… Но не имею силы на открытой земле… — словно оправдываясь, произнёс он. — И силу для тебя раздобыть не сумел… — шумно вздохнул он, виновато разведя руками.
— Не вини себя, дедко Большак — ты и так много для меня сделал! — Портить отношения с лешим мне было совсем не с руки.
К тому же, без его погодной аномалии, браться за освобождение злыдня выглядело совсем нереально. Но тогда бы дед, наверное, остался в живых… Сложный вопрос, который я постоянно прокручивал в голове: если бы я знал о случившемся заранее, пошел бы на такой «размен» или нет? И однозначного ответа у меня на него не было…
И родной дед, прикрывающий мой отход, и Лихорук, не пожалевший для моего спасения своей жизни, были для меня особо дороги. Поэтому гадать, кто из них более «ценен», не было никакого смысла. Надо было жить и сражаться с врагом дальше, а не рефлексировать, проливая тонны никому не нужных слёз. А вот когда мы победим, тогда обязательно и оплачем всех павших.
— Ты случайно не знаешь, дедко Большак, где моего злыдня сейчас носит? — поинтересовался я.
— Как не знать, знаю конечно. В моём лесу для меня никаких тайн нет. Пришлые людишки какой-то сильный оберег против силы и нечисти с собой привезли. Нет твоему злыдню сюда хода. Дома он тебя ждёт — в Гнилом углу.
— Постой, а как же ты? На тебя этот оберег не действует? — заинтересовался я.
— Действует, вздумай я из своей вотчины выйти. Но чтобы меня в моём же лесу, моей же силы лишить — такой фитюльки недостаточно! — важно произнес старичок. — Тута посильнее чего надыть! Ведь я — это лес! А лес — это я. И вместе мы такая сила, что во времена оные многие боги о неё зубы обламывали. Куда уж какому-то оберегу, — разговорился леший.
Всё-таки, гложет его какая-то вина передо мной. Хот я так не считаю, но и успокаивать его не буду. Может, скоро его помощь еще понадобится, и он из кожи будет лезть, чтобы не ударить в грязь лицом. Жаль, что не удалось ему силы для меня раздобыть.
А она бы сейчас не помешала, несмотря на этот грёбаный оберег. Ведь то, что один человек придумал, другой завсегда обойти сумеет. Нужно только как следует пораскинуть мозгой — решение и придёт. А там кое-кому основательно не поздоровится! Из кожи вылезу, но смерть деда не будет напрасной!
— Дедко Большак, а дорожку к дому не откроешь? — попросил я. — Силой-то своей я воспользоваться сейчас не могу.
— А тут сила твоя и не надобна, — произнес лесной владыка. — Слова моего и без твоего ведовского дара вполне достаточно. Шепни его и откроется тропинка лесная.
— Надо же, действительно без промысла работает… — Изумлённо качнул я головой, когда чудесная тропинка развернулась у моих ног.
— Всё в этом лесу по слову моему делается! — немного самодовольно заявил лешак.
Но, так-то, он прав.
— Благодарствую, дедко! Прости, но пойду я…
— Иди, товарищ мой Чума! — Степенно кивнул лесной хозяин. — Слишком много сегодня испытаний на твою долю выпало.
И я устало зашагал в сторону дома. Только что сказать… как оправдаться за гибель деда перед моими девчонками, я так и не знал. Горечь потери самого близкого, дорогого и любимого человека в этом мире, память о котором я принес из будущего, продолжала меня терзать неимоверно. Но и заниматься самоедством я не планировал.