План Тарасовки, схематично набросанный мне на бумажке Акулинкой и Глафирой Митрофановной, я постоянно держал в голове. И, наконец-то, добрался до центра деревни. Ничего примечательного здесь не было, если только не брать в расчет большую свежеструганную виселицу, на которой раскачивались в назидание остальным обывателям казненные партизаны и злостные враги Рейха.
[1] Прозектор — специалист медучреждения (либо иной структуры, напр. судебной экспертизы), ведающий вскрытием трупов.
[2] Чашка Пе́три — прозрачный лабораторный сосуд в форме невысокого плоского цилиндра, закрываемого прозрачной крышкой подобной формы, но несколько большего диаметра. Применяется в микробиологи и химии. Изобретена в 1877 году ассистентом Роберта Коха Юлиусом Рихардом Петри.
[3] Нулевой пациент (англ. index case, patient zero) — первый заразившийся пациент в популяции эпидемиологического исследования.
[4] Согласно европейским легендам, свечи, сделанные из жира преступника, зажжённые и помещённые в Руку славы, выполняющую роль подсвечника, ранее принадлежавшую тому же человеку, сделают неподвижными всех, кто увидит свет этих свечей; потушены такие свечи якобы могут быть только с помощью молока. В других легендах в качестве фитилей используются волосы покойника, а свечи в Руке славы якобы будут освещать путь только тому, кто держит Руку с ними. Руке славы также приписывалась способность отпирать любую дверь.
Глава 19
Меня перекосило от злобы, когда я увидел молодую девушку-подростка, её малолетнего брата и родителей, повешенных рядом. Те самые Голубевы, вспомнил я свои первые минуты пребывания в этом времени, что подобно Акулинке укрывали раненого солдатика-красноармейца. Он болтался тут же, на одной с ними перекладине.
Твари! У меня даже скулы свело от ненависти, но я сумел сдержаться. Их, конечно, уже не вернуть, но я надеялся отплатить фашистам сполна. Чтобы отлилась им полной мерой смерть невинных людей… Но сейчас нужно было сосредоточиться над собственным заданием, провалить которое после всего увиденного, я просто не имел права!
Гарнизонная кухня, со слов Глафиры Митрофановны и её дочери, находилась в левом крыле Дома Культуры, где имелся отдельный вход. Немцы выбросили оттуда весь театральный «хлам», а в опустевшем помещении устроили столовую для личного состава. Вот её-то я сейчас и наблюдал из кустов «во всей красе».
Рядом со зданием были «припаркованы» две полевые кухни на колёсах, из труб которых уже во всю поднимался прозрачный дымок. Стало быть, повара фрицев уже не спали, а начали готовить завтрак для сослуживцев. С одной стороны, мне это было на руку — никого из кашеваров не нужно искать в казарме. Рано или поздно кто-нибудь из них выйдет на улицу помешать своё варево, либо подкинуть дровишек в печурку — вот тут-то я их и прищучу!
Однако, чтобы добраться до кухни, мне стоило пересечь открытое и освещенное пространство, огороженное пусть и невысокой, но кованой оградой с острыми зубцами. На кой хрен она сдалась в этой небольшой деревеньке? Но, видимо кому-то очень хотелось. Не суть.
К тому же, на освещенном крыльце главного входа терлась вооруженная охрана. По данным моих осведомителей, все тех же знакомых мне дамочек, здесь у фрицев располагалось настоящее «гнездо», то есть штаб. Поэтому без охраны такого важного места, ну, никак бы не обошлось.
Решив особо не заморачиваться над этой проблемой, я вынул из кармана «Руку славы» и, накрыв её полой пиджака, последовательно зажег все пять пальцев. Раз имеется такая возможность — пусть и магия на меня немного поработает. Зря я, что ли, ведьмаком заделался? Заодно и проверю правдивость слов Глафиры. Может быть, она специально решила меня подставить. Такую вероятность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Слишком мало я её знаю.
«Рука» быстро занялась, а в душном ночном воздухе запахло паленой шерстью и тающим прогорклым жиром. Отвратительное сочетание, хочу вам сказать. Но я человек не особо привередливый, и готов на многое, ради достижения поставленной задачи. Теперь, как бы узнать, что черное бабкино колдунство запустилось?
Я огляделся по сторонам, но в такое позднее время никаких прохожих не наблюдалось. Да их и в принципе не могло быть — в Тарасовке с наступлением темноты действовал комендантский час. Я взглянул на артефакт, пальцы которого уже основательно разгорелись и светились довольно мощно. И этот свет должны были непременно увидеть постовые у крыльца и послать кого-нибудь на проверку.
Если такое случится, то я вполне успею ускользнуть, возможно, еще и отправив к праотцам кого-нибудь из охраны… Однако, на свет моего креативного «подсвечника» ни одна фашистская сволочь не обратила внимания. Похоже, что мамашка не обманула, и «Рука славы» исправно выполняла свою функцию — скрывала меня от чужих глаз, не хуже бабкиной мары.