Впрочем, из-за нехватки оптических прицелов часто в качестве снайперских брали обычные штатные винтовки, отобранные среди других как наиболее точные, даже без оптики. Во-первых, многие стрелки не считали реальным винтовочный огонь по одиночным целям, удаленным далее 300 метров; во-вторых, магазинные винтовки начала века отличались высоким качеством изготовления, а, следовательно, и точностью.
Но старик своей винтовочкой явно гордился. Вытащив её из укрытия, он нежно, словно охаживая любимую женщину, провел по цевью ладонью, а затем поднёс к губам и поцеловал:
— Красавица ты моя! Повоюем?
— Откуда такое чудо, дед? — поинтересовался я у старика, желая подтвердить свои догадки.
— Мы с ней почитай чуть не полжизни вместе, малой! — живо откликнулся дедок. — Я её с боя в германских окопах взял! — с гордостью произнес он. — А сколь мы с ней врагов вместе положили — и не сосчитать! И в Империалистическую, и в гражданскую, да и в нонешнюю уже столько фрицев отщелкали — аж дух захватывает! — Старик улыбнулся еще шире, его изборожденное глубокими мимическими морщинами лицо стало похоже на сморщенное печеное яблоко.
Хотя, в общем, выглядел старичок для своих лет вполне себе крепким. Если уж он спокойно «выживал» в лесу с партизанами, проходя ежедневные многокилометровые марши, то и моему молодому телу вполне мог и фору дать.
И руки у него совсем не трясутся. А если он в отряде за снайпера, то и с глазами, наверное, никаких проблем нет. Похоже, что он из тех охотников, которые до самой смерти белку в глаз стреляют.
— Ну что, командир, — изготовившись к стрельбе, поинтересовался дед Маркей, — когда уже отмашка будет? А то мы с моей милкой дюже соскучилися по привычной работе!
— Подожди, дед! — Упреждающе выставил ладонь товарищ Суровый. — Пусть сперва специалист посмотрит: пора, али еще подождать? Он кашу заварил, ему и отмашку давать. Да, товарищи, познакомьтесь — товарищ Чума! — представил меня командир. — Из самой Москвы человек прибыл! С ответственным правительственным заданием! Ну, и между делом, решил и нам помочь…
— Чёт, паря, больно ты молод, для ответственного задания, — не сдержавшись, ехидно хохотнул дедок. — Но ежели это ты такое с этими упырями сотворил, то вот тебе моя рука! — Протянул он мне небольшую сухую ладошку. — Дед Маркей меня туточки все величають. Ну и ты, стал быть, так же зови.
Рукопожатие деда, несмотря на кажущуюся хрупкость ладони оказалось железным. У меня даже пальцы занемели. Но я стойко выдержал такое проявление уважения.
— Вот и познакомилися с товарищем Холерой! — Довольно ухмыльнулся старик, наконец отпуская мою руку.
— С чумой, — поправил я деда.
— Чума, холера — всё едино! — Отмахнулся старик, не собираясь забивать себе голову названиями болезней.
— Ох, дед, и договоришься ты у меня! — Пригрозил пальцем старику командир. — А это — моя правая рука, — произнёс он дале, указав на мужика с биноклем, — товарищ политрук…
— Судя по нашивкам — товарищ старший политрук? — уточнил я.
— Так-то, да — старший, — согласился мужик, отрываясь от бинокля. «Товарищ политрук» — это оперативный псевдоним.
Мы пожали друг другу руки, и я спросил:
— Можно бинокль, товарищ политрук? Хочу оценить, насколько далеко зашел процесс…
— Судя по отвратной вони, — вновь хихикнул дед Маркей, — процесс идёт как надо! Никто из ерманцев на ноги подняться не может! Давайте ужо начнём, что ль? Избавим бедолаг от мучительных страданий! — толкнул воодушевляющую речь старичок.
— Сейчас-сейчас… — произнес я, припадая к окулярам бинокля, переданного политруком.
На первый взгляд, КПП, перегораживающее центральный въезд в Тарасовку, выглядело пустынным и брошенным — ни одной живой души. Но это лишь на первый…
Стоило немного сместить направление взгляда, как я тут же заметил торчащую из кустов белобрысую стриженную макушку. А мой «неожиданно прорезавшийся» ночью слух зафиксировал весьма немузыкальные звуки, доносящиеся оттуда же. Еще немного поводив биноклем, я засек еще одного горе оккупанта, засевшего со спущенными штанами немного поодаль от первого. Его белоснежная задница просвечивала сквозь редкую зеленую поросль.
Остальные скрылись более тщательно, обнаружить их я так и не сумел. Но это и не суть — моё проклятие действовало, и была, пусть и маленькая, но победа! Первый шажок к обретению настоящего колдовского могущества. Вот тогда-то я и смогу кошмарить этих утырков совсем не по-детски.
Однако, кое-что меня немного смущало. По всем расчетам колдовство еще не должно было дойти до настолько активной фазы. Мамаша говорила, что даже самыми ураганными темпами проклятие будет развиваться не менее четырех-пяти часов. А еще даже трех не прошло.