Тот Мао, который развлекался с народом (что не получило отражения в официальной истории, которую он себе готовил), переходил также в это время от одного этапа руководства к другому, превращаясь из молодого революционного активиста в зрелого военного стратега и политического теоретика. Хотя тело его теряло худобу времен Великого похода, он сохранил единственный романтический символ, отличавший его от всех остальных,— длинную шевелюру[179]. Пока он переезжал с места на место по территории базы, выступая в своей излюбленной роли учителя, партийный орган — газета «Цзефан жибао» — обеспечил ему первую стадию культа личности, который на протяжении всех последующих лет то набирал силу, то слабел. В номере этой газеты от 14 декабря 1941 года его товарищ Сяо Сань восхвалял его как «нашего блестящего великого вождя, нашего учителя и спасителя»; в дальнейшем эти слова стали стандартной гиперболой.
По мере того как Мао разрабатывал принципы, посредством которых он за десять лет навербовал себе дисциплинированных сторонников, главной темой его произведений стало приспособление якобы универсальных марксистско-ленинских принципов к особым условиям Китая — по сути, поиски «национальной формы». Эти поиски, распространившиеся и на область культуры, привели к возникновению острых споров в Академии имени Лу Синя в мае 1942 года. Единственная официальная информация об этих бурных схватках — это бессвязный доклад Председателя, названный им выступлениями на яньаньском совещании по вопросам литературы и искусства. Ещё не установлено, в какой мере его доклад отражал эти споры, а не был личной полемикой или не признанным им плагиатом мнений покойного писателя-коммуниста Цюй Цюбо.
Ⅳ
По мнению Цзян Цин, в начале 70‑х годов положение в Яньани всё ещё оставалось неудовлетворительным, хотя оно, безусловно, было гораздо лучше, чем когда они жили там с Председателем. Даже и тогда неисправимым критиком их деятельности был Чжоу Ян. Хотя они старались создать в Яньани эгалитарное общество, он порочил их достижения, распространяя статьи об установившейся, как он воображал, возмутительной «классовой системе». По его словам, народ делился на «три сорта и девять классов», подразумевая, конечно, что им не удалось избавиться от своего иерархического прошлого.
Чтобы доказать свою правоту, Цзян Цин вынула из папки тонкую книжку — без заглавия и в бумажной обёртке,— изданную ограниченным тиражом[180]. Перелистывая страницы, она сказала, что впервые эти статьи появились в 1941 году, а в 1958 году, во время «кампании борьбы с правым уклоном», были перепечатаны. «Чистейшая клевета!» — воскликнула она. В 1941 году Чжоу Ян, в то время президент Академии имени Лу Синя, написал пьесу, в которой содержались такие оскорбительные намёки, как, например, замечание, что «на каждом солнце есть пятна» (блистательного Мао ещё в Яньани сравнивали с солнцем). В марте 1942 года Ван Шивэй опубликовал серию очерков под общим названием «Дикая лилия», где утверждал, что дикая лилия, самый красивый дикий цветок Яньани, произрастает из горькой на вкус луковицы[181]. С помощью этой цветистой метафоры он косвенно нападал на «бюрократизм» и «коррупцию» среди руководителей — давние недостатки, которые, как считали сами эти руководители, они преодолели. В это же время Дин Лин опубликовала статью о Международном женском дне, содержавшую исключительно резкую критику условий жизни женщин при коммунистическом правительстве Яньани. «Прочтите эти статьи,— сказала Цзян Цин,— и вы поймёте, почему Председателю пришлось взять на себя из-за них инициативу на яньаньском совещании».
Полемическая инициатива, проявленная Мао на этом совещании и в других случаях, стала искрой, которая разожгла огонь со всех сторон, гневно заявила Цзян Цин. Члены ЦК и Союза молодёжи (вероятно, выступившие, как и в Шанхае, в защиту Ван Мина) расклеивали стенгазеты, без конца клеветавшие на партию, армию и народ. Такая критика по адресу Председателя и его ближайших соратников из рядов ответственных товарищей подготовила почву для яньаньского совещания.
179
Как об этом вспоминает руководительница женского движения Цай Чан, см.:
180
Эта переданная мне затем книжка — «Вэньсюэ лой шэнхо маньтань» («Заметки о литературе и жизни») — представляла собой перепечатку статей, первоначально появившихся в «Цзэфан жибао» 17—19 июля 1941 года. Учитывая установку Цзян Цин на развитие литературы, отражающей социальную действительность, приведённая ею фраза вряд ли может показаться рядовому читателю клеветнической.
181
Первый очерк Ван Шивэя, «Дикая лилия», был опубликован в «Цзефан жибао» 13 марта 1942 года, другие появились десять дней спустя.
В одном из очерков приведён разговор двух девушек, которые жалуются, что в Яньани нет равенства полов и что некоторые лидеры (имена не указаны) носят одежду «трёх оттенков» и едят пищу «пяти сортов», что свидетельствовало о иерархических порядках, осуждаемых молодыми идеалистами.