В одной из наших бесед Цзян Цин сказала, что она присутствовала на яньаньском совещании в мае 1942 года. В каком качестве? В качестве секретаря Председателя; эта функция к тому времени уже заменила собой её преподавательскую и режиссёрскую работу в театре. Прения на яньаньском совещании, формально посвящённые вопросам литературы и искусства, фактически внесли ясность в различные проблемы, существовавшие в других областях. По тому, как люди выступали, она сразу могла определить, стоят ли они за Председателя или за его соперника Ван Мина, притязания которого на ортодоксию проистекали из советской теории, которую Председатель окрестил «правооппортунистической линией»[187]. Здесь она снова остановилась на моменте, игравшем центральную роль в её прошлом и в настоящем всего Китая: в области культуры оппортунистическая линия Ван Мина выражалась в тезисе о «литературе национальной обороны», который был выдвинут против сформулированного Лу Синем в середине 30‑х годов лозунга «Народная литература на службе национально-революционной войны». Мао принял лозунг Лу Синя, носивший пролетарский классовый характер, и взял его за основу для своего доклада на яньаньском совещании. Председатель повёл атаку на академию, сосредоточив внимание в своём выступлении на вопросах литературы. Но в то же время он обращался к гораздо более широкой аудитории, подпавшей под влияние Ван Мина, антагонизм которого по отношению к Председателю расплескался по всей Яньани и по всему Пограничному району[188].
Далее она заявила, что в партийной школе, где она училась, и в Институте марксизма-ленинизма не было представлено ни одного из произведений Председателя. Имелись там только произведения «28 большевиков», руководителем которых был Ван Мин. Единственным способом, посредством которого Председатель мог прорвать их «идеологическую блокаду», было держаться в стороне от других руководящих товарищей, идти в народ и выступать повсюду с лекциями об идеях, конкретно отвечающих его, народа, интересам. Завоевать себе последователей он мог только личным контактом с народом.
Возвращаясь к совещанию, она заявила, что заседания были продолжительными и хаотичными. Многие (их имена теперь замалчиваются) выступали по проблемам, связанным со своей специальностью. Председатель выждал своей очереди. Он начал с «красноречивой критики» репутации людей (в том числе и её самой), ответственных за постановку «Пожара на аэродроме», «На реке Сунгари» и «Брат и сестра поднимают целину». Его замечания по своей сути резко отличались от других выступлений. Они касались не только литературы и искусства самих по себе: они опирались на философию и политическую теорию. Ход дискуссии и сделанные Председателем выводы были суммированы в его статье «Выступления на совещании по вопросам литературы и искусства»[189]. В дальнейшем она перечитывала эту статью много раз, с каждым разом понимая её всё глубже. В ней Председатель поставил ключевые вопросы: следует ли писать о светлых или о тёмных моментах; каковы задачи данного произведения и каковы результаты; что должно служить нашими политическими и художественными нормами? Он также предупреждал, что те, кто описывает мрачные стороны жизни, не обязательно бывают великими, а те, кто превозносит её светлые стороны, не обязательно бывают важными людьми.
— Читайте её почаще,— настаивала она. (Полный текст статьи на китайском языке был доставлен мне на другое утро как часть моих «материалов для изучения».)
Обращаясь мысленно к вызовам судьбы, которые Мао всегда встречал в лоб, когда они строили свою жизнь вместе, Цзян Цин простодушно сказала: «Я боготворила Мао». Потом, вопросительно взглянув на меня, она спросила: «Профессор Уитке, а вы не хотите, чтобы ваши студенты боготворили вас?»
Удивленная её непосредственностью, я ответила отрицательно, добавив, что хочу, чтобы они были мной довольны, но не имею никакого желания быть боготворимой.
Она сразу же, улыбнувшись, добавила, что в процессе культурной революции Председатель постоянно боролся против поклонения себе, ибо оно было сопряжено с серьёзной опасностью. Мало того, кое-кто, стремясь в ходе борьбы, порождённой культурной революцией, одержать победу над ней, начал льстить ей, и их лесть становилась всё более неумеренной. Какое-то время она была глупа и позволяла обманывать себя, но затем поняла, как важно всегда сохранять гибкость в своей революционной тактике.
187
Описание «правого уклона» Ван Мина, как его определил Мао в 1937 году, см. в книге:
188
Многозначительное противоречие официальной историографии, согласно которой к этому времени Ван Мин в основном уже потерпел поражение.