С гоминьдановскими солдатами, сдавшимися в плен, нужно было проводить работу, уделяя главное внимание их идеологическому перевоспитанию. Когда бойцам Красной армии случалось лицом к лицу сталкиваться с солдатами побеждённого противника, они завязывали с ними беседы, создавали обстановку доверия, пробуждали у них «воспоминания о прошлых страданиях» (все они жили раньше в нищете и бесправии, но вместо Красной армии оказались в рядах гоминьдана). Иногда воспоминания о личных невзгодах, перенесённых в далёком прошлом, были столь тягостными, что люди плакали, чувствуя себя совершенно беспомощными и несчастными. Они умоляли позволить им присоединиться к Красной армии. Однако переход под другие знамёна давался нелегко. Долгие месяцы те, кто решился перейти на сторону коммунистов, жили в страхе, боясь, что гоминьдановцы схватят их и накажут, а может быть, даже казнят за дезертирство. Зная об этом, Цзян Цин и её политические инструкторы не прекращали работу с новобранцами при освобождении их родных деревень и городов. Разумеется, многим не хотелось нести революцию в места, где жили их семьи. В качестве побудительной меры Красная армия обещала каждому из них дать землю при проведении земельной реформы — для них это будет единственным способом отомстить своим бывшим хозяевам и особенно гоминьдану. Эти новобранцы, уверенно заявила Цзян Цин, знали не хуже коммунистов, что гоминьдан вербовал их в свою армию прежде всего обманом.
Из гоминьдановских войск дезертировали многие, но ряды Красной армии пополнялись не только из этого источника. Приходили люди и из окрестных деревень, хотя это подкрепление было немногочисленным, ибо Пограничный район Шэньси — Ганьсу — Нинся был малонаселённым. Вновь вступившие в армию проходили недельный курс политучёбы, а потом военную подготовку. Большинство вскоре стало отличными бойцами. Их притязания были невелики. Все они просили лишь выдать им военную фуражку с красной звездой, обозначающей, что «они с нами». Остальное обмундирование солдат Красной армии уже не имело такого значения: носили то, что было. Со временем численность коммунистических войск увеличивалась, и одеты бойцы были кто во что горазд. (Это воспоминание явно доставило Цзян Цин удовольствие.)
Об истории военных действий на Северо-Западе написано много лжи, продолжала она, посерьёзнев. Её распространяли и те, кто якобы воевал на стороне красных. Один из них, Ван Чаобу, оказавшийся тайным агентом Чан Кайши, в одном из разделов книги «Хунци пяо пяо» («Реет красное знамя») бесстыдно расхваливал самого себя[222]. Другого, Янь Чанлина, Цзян Цин знала лично. Литературных способностей у него не было, и статьи за него писали журналисты, то один, то другой. Многое из того, что он говорил им, было ложью. Например, он утверждал, что часть, в составе которой он воевал, насчитывала миллион человек — это очень сильное преувеличение. Как она рассказывала раньше, во время перехода из Сяохэ в Тяньцзувань противник расположился на вершине горы, а Янь Чанлин уверял, что он находился у её подножия, а Красная армия продвигалась по горной дороге. Более того, Янь написал, что Цзян Цин занималась изготовлением обуви для Председателя[223], тогда как в действительности она вела политическую работу! Она возглавляла один из отрядов ЦК, и Янь прекрасно знал, что много времени у неё уходило на работу с массами. Но когда ему наконец удалось опубликовать свои воспоминания, он предпочёл об этом не сообщать[224]. По её мнению, за незначительными исключениями, единственно надёжные сведения содержатся в работах Мао.
Весной, когда поход только начинался, дождь лил почти каждый день, но к концу лета установилась необычно сухая погода. Солнце иссушило поля, и доставать пищу было трудно не только воинам, но и местному населению. Положение усугублялось разрушительными действиями противника, «бесчеловечно» относившегося ко всему, к чему он прикасался: домашних животных убивали, урожай уничтожали, зерно отбирали и прятали от местного населения. Противник оставлял после себя такое опустошение, что «не было слышно ни лая собак, ни кудахтанья кур».
222
В те 16 томов серии мемуаров революционеров, которые были получены американскими издателями, воспоминания Вана включены не были. См.:
223
В Китае до сих пор многие ходят в матерчатых тапочках, сшитых самостоятельно из лоскутов различной ткани: обычно чёрный верх и белые или другого цвета подошвы из нескольких слоёв простёганной материи.—
224
О миллионе человек говорит и название главы: «Миллион храбрых воинов в его душе» («In His Mind a Million Bold Warriors».— «The Great Turning Point», p. 58—79). Учитывая любовь китайцев к круглым числам это название, может быть,— всего лишь политическая гипербола, порождённая культом личности. Ни в этой главе, ни в другой, под названием «Великий поворотный пункт» («The Great Turning Point»), Янь не говорит, что Цзян Цин делала для Председателя обувь. Ничего Янь не говорит о Цзян Цин как о жене Мао, он упоминает о ней только как о политическом работнике. Говоря о переходе из Сяохэ в Тяньцзувань, он действительно указывает, что противник располагался у подножия горы, а не на её вершине («The Great Turning Point», p. 74).