Оправившись от болезни, она старалась утвердиться в партийном аппарате. Но чтобы прочно занять там центральные позиции, надо было прежде всего завоевать авторитет у народных масс и партийных руководителей на местах. Стремясь добиться этого, она покинула дворец в Пекине и стала разъезжать по сельским районам, где провела исследовательскую работу об У Сюне, вызвавшую много споров, а также участвовала (против воли китайских руководителей, иногда даже вопреки воле своего супруга) в двух крупных революционных движениях начала 50‑х годов: аграрной реформе и реформе института брака. Однако, как теперь известно, подозрительные и завистливые товарищи обязали её действовать инкогнито за пределами столицы. Такая принудительная анонимность должна была помешать ей завоевать авторитет и популярность среди народа.
Ⅰ
Вступив со своими войсками в Пекин в марте 1949 года и овладев центральным районом столицы, Императорским городом, Председатель, Цзян Цин и некоторые другие руководящие товарищи заняли для собственных нужд его западный сектор, ограниченный Центральным и Южным озёрами (по-китайски Чжуннаньхай, что буквально означает «Центральное и Южное озёра»). Каждому руководителю, его жене и детям (тем, конечно, кто вынес войну) была выделена квартира в этой бывшей императорской резиденции. И хотя стены, окружавшие Императорский город, были на многих участках снесены, чтобы облегчить движение на главных магистралях города, здания, в которых жили вожди, всё равно оставались скрытыми от посторонних глаз — так же, как и их личная жизнь. Цзян Цин и Мао Цзэдун занимали отдельные, хотя и соединённые друг с другом апартаменты, украшенные затейливо высеченными и красочными колоннами в стиле эпохи династии Мин.
После провозглашения республики в 1912 году бывшая императорская резиденция, включавшая ряд соединённых между собой дворцов и именовавшаяся Пурпурный запретный город, была открыта для публики. После падения маньчжурской династии она была названа Древним дворцом. Коммунисты отремонтировали его высокие ворота, парящие мраморные лестницы, грандиозные залы и сотни богато разукрашенных комнат, превратив всё это в музей императорского прошлого. За исключением сектора Чжуннаньхай, дворец ежедневно открыт для народа, которому, как было провозглашено, он принадлежит.
Очутившись в середине столетия в апартаментах, невероятно далёких от крестьянских хижин, которые китайские вожди арендовали для себя во время похода, они столкнулись с проблемой, во все времена возникавшей перед любыми основателями династий: каким образом сохранить доверие народа, перестав разделять с ним его простой образ жизни? Разве наиболее многообещающие предшественники коммунистических лидеров — руководители Тайпинского восстания — не утратили здравый смысл, а тем самым и влияние на народные массы, после того как позволили себе погрязнуть в дворцовой роскоши южной столицы — Нанкина?
Как вспоминает Цзян Цин, в марте 1949 года, после двух лет похода, она была настолько физически изнурена, что удивительно, как ей вообще удалось выжить. Цзян Цин обследовали и установили диагноз, после чего некоторые руководящие товарищи (по-видимому, без воздействия Председателя) пришли к решению, что ввиду крайне слабого состояния здоровья её следует послать в Москву для «излечения».
Я спросила её, почему она, будучи так тяжело больна, должна была отправиться за тысячи миль в иностранную столицу? Она ответила, что за годы междоусобной войны большая часть китайских больниц была разрушена. В начале 50‑х годов медицинское обслуживание повсюду в стране находилось в ужасном состоянии.
Запросили Сталина, он дал согласие и отдал необходимые распоряжения. Таким образом, через несколько дней после прибытия в Пекин Цзян Цин в сопровождении нескольких медицинских сестёр и телохранителей усадили в поезд, пересёкший самую северную часть Китая и доставивший её в Советский Союз — единственную иностранную державу, которую она когда-либо посетила. На вокзале в Москве Цзян Цин ожидала санитарная машина. В больнице ей был назначен постельный режим. И за такой курс лечения китайцы заплатили, подчеркнула она. Группа советских докторов и профессоров медицины подвергла её всестороннему обследованию, показавшему, что её постоянное лихорадочное состояние, нервное возбуждение и физическое истощение вызываются несколькими заболеваниями. «От меня оставались кожа да кости, весила я всего 42 килограмма»,— рассказывает она. Она слышала, как доктора и профессора обсуждали (в то время она едва понимала по-русски), какую из болезней лечить в первую очередь.