Вскоре она покинула Шанхай, отправившись примерно за 70 миль на запад, в Уси — крупный индустриальный центр на Великом канале в провинции Цзянсу. Там она присутствовала на заседании окружного партийного комитета, где впервые выступила против характерного для тогдашнего Восточного Китая «внутренне шумливого правого крыла» (крайне осторожный термин, предполагавший, очевидно, борьбу среди «правых»).
В Уси Цзян Цин начала свою деятельность с изучения всего района в целом. Она выяснила, что правительство тайпинов (их восстание в Южном и Центральном Китае происходило с 1850 по 1864 год) издало декрет, по которому крестьяне могли арендовать землю пожизненно. В соответствии с установленной ими системой распределения земли каждому человеку гарантировался участок площадью около одного му[248]. Такой маленький клочок земли необходимо было тщательно обрабатывать. Требовалось большое количество навоза (главным образом человеческих экскрементов — «ночной земли»); нельзя было недооценивать и собачьи экскременты. Поскольку прожить на урожай, получаемый со столь малого земельного участка, было невозможно, крестьянам приходилось заниматься различными побочными промыслами. Так как с давних времен в районе Уси существовало производство чая и шёлка, большинство крестьян выращивали на части своего участка чайные кусты и тутовые деревья, а затем продавали чайные листья и шелковичные коконы.
Из Уси Цзян Цин поехала по окружающим сельским районам, чтобы ознакомиться с состоянием производства чая и шёлка, которому в результате грабежей японцев был нанесен огромный ущерб. В начале 50‑х годов это производство всё ещё было разрушено, и крестьяне голодали. Нужда в продовольствии была настолько велика, что крестьяне требовали за 50 килограммов шелковичных коконов не меньше 200 килограммов риса. В период оккупации провинции Цзянсу (1937—1945) японцы построили систему коммуникаций, срубив огромное число тутовых деревьев, чрезвычайно важных для шёлковой промышленности. Цзян Цин отметила, что шёлковая промышленность района Уси, как и всего Китая, до сих пор не оправилась полностью от нанесённого ущерба. Чайная же промышленность почти полностью восстановлена. Цзян Цин отметила, что тутовые деревья достигают зрелости примерно через пять лет, а чайные кусты — не раньше чем через 10 или 20 лет, а иногда и позже, поэтому их выращивание требует огромного труда.
Из Уси Цзян Цин вскоре возвратилась в Шанхай, а затем уехала домой в Пекин. Там на неё большое впечатление произвело то, что Лю Шаоци выступал за проведение «линии ориентировки на богатого крестьянина» при осуществлении аграрной реформы. Председатель Мао уже тогда вел борьбу против него, однако результаты их спора ещё не скоро смогли повлиять на положение в деревне[249].
Цзян Цин в сильном раздражении отметила, что её роль в аграрной реформе никогда не освещали правильно и не доводили до общественности. На протяжении многих лет использовались всевозможные приёмы, чтобы создать у общественности искажённое представление о ней и о других лидерах. Она инкогнито участвовала в проведении аграрной реформы в районе Уси. Однако, поскольку её тайком фотографировали, возможно, кое-кто подозревал, кем она была в действительности. Разумеется, те, кто фотографировал Цзян Цин без её разрешения, поступали некорректно. Тем не менее эти фотографии, обнаруженные при более поздних исследованиях[250], могли служить вещественным доказательством её участия в аграрной революции на том этапе. Для подтверждения своих слов она вытащила из большого коричневого свёртка две фотографии, пожелтевшие и потрескавшиеся от времени. На одной было запечатлено, как она молотит зерно, на другой — как она пашет. Хотя она не разрешила публиковать эти фотографии в Китае, я могу опубликовать одну из них за границей в качестве доказательства того, что женщины, вопреки распространённому среди мужчин мнению, способны управлять плугом. Есть и другие фотографии, сделанные неофициально, а следовательно, некорректно, в течение последних лет, включая период культурной революции. Но их нельзя сейчас публиковать.
248
Один му лучшей земли или три му третьесортной земли — всем лицам, достигшим 16 лет, половина этого количества — не достигшим 16 лет (
249
В действительности в 1950 году — году революции и национальной консолидации — как Мао, так и Лю не настаивали на строгих мерах против кулачества, чтобы не подрывать сельскохозяйственное производство. См. замечание Стюарта Шрама об этом споре в книге: «Authority. Participation and Cultural Change in China» Cambridge, Eng., 1973, p. 38.
Цзян Цин не упоминает о том, что в 1950 году она впервые приняла участие в праздновании дня 1 Октября. «Празднование 1 Октября проходило спокойно. Оно началось с приёма у Мао Цзэдуна, где я в первый и последний раз видел госпожу Мао. Она сияла в начале ряда официальных лиц, принимавших гостей, красивая моложавая дама около сорока лет, одетая элегантно, но не выделявшаяся среди других женщин. Рядом с ней стоял Чжоу Эньлай со своей женой, а председатель и его заместители, в том числе госпожа Сунь Ятсен, встречали нас в зале» (
250
Проведённых либо врагами Цзян Цин, чтобы выявить её прошлое, либо ею самой, чтобы выяснить, кто её фотографировал.