Все эти месяцы Председатель Мао знал о её горячем желании возвратиться домой, сказала взволнованно Цзян Цин. Но он также был подробно информирован о медицинском заключении советских врачей. Когда премьер Чжоу прибыл в Москву для переговоров с советским правительством[309], он навестил Цзян Цин в больнице и передал указание Председателя, чтобы она оставалась в Москве, пока её здоровье явно не улучшится. В больнице премьер побеседовал с врачами и ознакомился с историей болезни, желая уяснить положение дел. Разобравшись во всех диагнозах и в методах лечения, он остался очень недоволен тем, что делали (и не делали) советские врачи. Конечно, отметила Цзян Цин, премьер находился в Москве главным образом для переговоров с Хрущёвым. Бесконечные и утомительные дискуссии слишком занимали его.
И всё же Цзян Цин была очень рада увидеться с премьером, ведь ей так хотелось быть в курсе политической обстановки дома и за рубежом. Чжоу многое мог бы рассказать, но считал, что принесёт больше пользы, если немного развлечёт её. Однажды он привёл в больницу к Цзян Цин госпожу Бородину[310] и Чэн Яньцю — знаменитого певца традиционной китайской оперы (и мастера исполнения женских ролей), пожелавшего навестить её[311]. Побыв немного со всеми, премьер вновь отправился на переговоры с Хрущёвым, а остальные гости остались. Чтобы развлечь Цзян Цин, Чэн Яньцю исполнил несколько пантомим, показав, что члены её партийной организации в Китае предпочитают один из двух стилей: или характерный для ортодоксальной школы Мэй Ланьфана (1893—1961), самого знаменитого исполнителя женских ролей в традиционной китайской опере, или новаторский, созданный самим Чэн Яньцю, но не нарушавший традиций исполнения женских ролей мужчинами.
Цзян Цин обменивалась с гостями шутками по поводу людей и событий, хорошо им известных. Гости не уходили до позднего вечера. Лишь ненадолго им пришлось оставить Цзян Цин, чтобы пойти куда-нибудь поужинать: у неё не оказалось для них угощения. Позднее в тот же вечер возвратился премьер Чжоу с несколькими товарищами. Он был зол на Хрущёва за его неуступчивость. Невозможность убедить Хрущёва выводила его из себя. Цзян Цин чувствовала себя неловко, так как ничем не могла их угостить. Грубый хлеб, рыба и яйца — обычная русская пища, имевшаяся в палате, не годилась, как ей казалось, для угощения. Однако премьер не придавал этому никакого значения и делал всё, чтобы развеселить Цзян Нин. Оказывается, у него было для неё письмо от его жены Дэн Инчао, но он забыл его передать. Это письмо он возил с собой в Индию и вспомнил о нём, только возвратившись в Китай.
О Чэн Яньцю, актере-новаторе, которого она рассчитывала использовать в будущем, Цзян Цин сказала, что долго старалась уговорить премьера Чжоу и Председателя Мао защитить его от общих с ней врагов. Когда Чэн Яньцю впервые подвергся нападкам (в конце 50‑х годов), премьер всячески пытался защитить его, но в конечном счёте потерпел неудачу. В 1958 году «четыре злодея» своими преследованиями «довели Чэна до смерти». Почему они преследовали его? Потому что его исполнительский стиль был новым, а стиль его противника Мэй Ланьфана — ортодоксальным.
Как отметила Цзян Цин, чем дольше она оставалась в Советском Союзе, тем ей становилось хуже. Для улучшения состава крови ей ввели путём переливания дополнительное количество кровяных пластинок. До лечения от рака состав крови у неё был вполне удовлетворительный — 240 тысяч кровяных пластинок, а в процессе лучевой терапии их количество упало до 70 тысяч. После переливаний крови Цзян Цин ощущала странный озноб, затем у неё немели части тела, и она оказывалась наполовину парализованной, что приводило в ужас советских врачей. Мучительно болела голова — казалось, разламывается череп, резко повышалась температура.
Цзян Цин не один раз умоляла разрешить ей возвратиться домой. И наконец ей позволили уехать. После возвращения в Китай самолетом всё её тело покрылось пятнами в результате подкожных кровоизлияний.
309
Поездка Чжоу Эньлая в Советский Союз зимой 1957 года была вызвана усилением трений внутри коммунистического блока, что особенно проявилось во время беспорядков в Польше в середине 1956 года и венгерского восстания осенью того же года. Хотя пекинское руководство поддерживало принцип солидарности стран коммунистического блока, оно не одобряло хрущёвские методы восстановления порядка. В середине ноября 1956 года Чжоу Эньлай совершил поездку в Северный Вьетнам, Камбоджу, Индию, Бирму и Пакистан. Почти в конце года он неожиданно был вызван в Пекин, куда прибыл в начале января 1957 года. Через несколько дней он вновь отправился в Москву, где вёл переговоры с русскими, немецкими и венгерскими руководителями с 7 по 10 января. После кратковременных визитов в Варшаву и Будапешт он в середине января возвратился в Москву, где были опубликованы официальные сообщения, в которых говорилось о солидарности стран блока. Позднее в том же месяце он возобновил поездку по азиатским странам, посетив Афганистан, Индию, Непал и Цейлон (
310
Вдова Михаила Бородина — представителя Коминтерна, принявшего приглашение Сунь Ятсена приехать в Китай в 1923 году и находившегося там с 1923 по 1927 год в качестве политического советника Исполкома Коминтерна. В 1951 году умер в тюрьме в Советском Союзе.
311
Чэн Яньцю родился в 1904 году в семье бедняка. Шести лет его взяли учеником в оперную труппу. После Освобождения он был назначен вице-президентом Научно-исследовательского института китайской оперы и продолжал выступать как исполнитель, создав превосходные реалистические образы «женщин, угнетаемых в полуколониальном и полуфеодальном обществе». Во время торжественного вечера, посвящённого первой годовщине его смерти (он умер в 1958 году), драматург Тянь Хань (один из разоблачённых Цзян Цин «четырёх злодеев») восхвалял Чэн Яньцю за проявленную им культурную разносторонность в период кампании «ста цветов». Чжан Гэн (личный враг Цзян Цин с шанхайского периода), сменивший Чэна на посту вице-президента, отметил, что во время японской оккупации Пекина тот покинул сцену и занялся сельским хозяйством. О неопределённости политических взглядов Чэна свидетельствует то, что он лишь в 1957 году вступил кандидатом в члены КПК. В члены партии он был принят посмертно (СЧМП, 1972, 13 марта 1959 года, с. 9 и СЧМП 1734, 19 марта 1958 года, с. 9).