Какой-то помещик в уезде Чжучэн, у которого были жена и несколько наложниц, но не было сына-наследника, попросил мать Цзян Цин войти в его семью служанкой. Цзян Цин сначала отказалась пойти вместе с нею, но потом согласилась. С тех пор она помнила мать в окружении многих людей. Возможно, Цзян Цин смущала причина, по какой её мать пришла в этот дом, поскольку она так оправдывала её: «Моя мать нанялась на работу, чтобы я могла ходить в школу. И всё же мне удалось закончить ступень начальной школы только потому, что обучение и книги были бесплатными. Но даже тогда я часто голодала или не имела горячей пищи, и это привело к хроническим желудочным расстройствам». Она вспомнила, как её рвало, после того как она заставила себя съесть грубые холодные лепёшки, которые ей дали родственники, чтобы утолить голод, и как её долго тошнило. Она сказала, что с детства страдает плохим пищеварением.
Когда она была ребёнком, ей никогда не давали новой одежды и вообще настоящей одежды девочек (здесь в её рассказе чувствовалась обида). Ей доставались одни обноски от брата. Её волосы всегда были заплетены в две косички, и это послужило причиной неприятности. В семье, на которую работала её мать, одной из маленьких девочек помещика понравилось насмехаться над странной внешностью Цзян Цин. Однажды, когда у неё было задиристое настроение, она схватила Цзян Цин за волосы. Разъярённая Цзян Цин изо всех сил толкнула её. Домочадцы бросились на защиту той девочки. Результат: матери Цзян Цин пришлось уйти.
Вскоре её мать нашла другое место, на этот раз в доме разорившегося помещика. Жили они там впроголодь. Как-то раз ночью, когда Цзян Цин оставили одну в комнате, где она жила вместе с матерью, в ветхую оконную раму, обтянутую бумагой, стал хлестать проливной дождь. При свете лишь маленькой масляной лампы Цзян Цин пришлось несколько часов неподвижно просидеть на кане (широкой кирпичной печке-лежанке, обычной для домов Северного Китая) в ожидании возвращения матери. Когда на рассвете дождь прекратился, появилась мать. Поражённая тем, что нашла её в том же самом сидячем положении, в каком она оставила её, мать разрыдалась и взяла Цзян Цин на руки. Она протянула ей печенье, но ребенок слишком измучился, чтобы съесть больше кусочка. Мать вовсе не могла ничего есть и потихоньку спрятала драгоценную еду, чтобы разделить её потом с дочерью.
«Когда мне было всего пять или шесть лет, я научилась ходить в темноте, разыскивая свою мать». Она несколько раз повторила это, предоставив слушателям догадываться, какое же ночное занятие было у её матери. Картина её одинокого блуждания в темноте стала одним из мотивов её воспоминаний о детстве. Другие, продолжала Цзян Цин, боятся встретить в темноте чертей, привидения или богов; у неё таких страхов не было никогда. Но одного она боялась — волков[16]. Годами её неотступно преследовал страх перед тем, что они выследят и съедят её. Тревожные мысли о волках напомнили ей о другом времени, когда она жила в некой деревне Чэнь, где у всех, как и у её семьи, была фамилия Ли. Она питалась всего раз в день, и голод заставлял её бродить по улочкам в поисках матери. В той малолюдной деревне было полно собак. Стая голодных собак неожиданно напала на неё, и одна из них укусила её за ногу. (Приподняв край платья, она показала нам слабо различимые шрамы чуть выше лодыжки.) Встревоженная лаем собак, прибежала мать, подхватила Цзян Цин на руки и, обливаясь слезами, отнесла ребёнка домой.
Благодаря тому, что её мать нанялась в дом разорившегося помещика, Цзян Цин приняли в другую начальную школу в Чжучэне. Этому содействовал образованный человек по имени Сюэ Хуаньдэн, который сыграл видную роль в период «движения 4 мая» (когда поощряли образование для бедняков и для девочек наравне с мальчиками) и стал впоследствии профессором Пекинского женского педагогического училища (авангарда управляемой китайцами системы высшего образования для женщин). Когда она поступила в начальную школу, профессор Сюэ дал ей новое имя, Юнь Хо («заоблачный журавль»), которое подходило ей — она была высокой и стройной. Эта школа, находившаяся в ведении уезда, была создана в основном для дочерей помещиков, нескольких девочек вроде неё — дочерей из семей трудящихся — приняли «для вида». Слишком бедная для того, чтобы купить форму, Цзян Цин носила одежду, какую могла достать,— большей частью обноски от мальчиков. Другие дети высмеивали её внешний вид: из одного изношенного башмака выглядывал большой палец, который они в насмешку окрестили «старшим братцем», с других концов выступали её пятки, прозванные «утиными яйцами».
16
Собаки и волки — повторяющиеся темы не только в жизни Цзян Цин, но и в искусстве, с которым она была связана. В литературе 30‑х годов под «волками» часто подразумевались японские захватчики. Цзян Цин играла главную роль в фильме «Кровь на Волчьей горе» (1936), основанном на повести Шэнь Фу «Холодная луна и дыхание волка». В этом фильме-притче 30‑х годов волки пожирают оторванных друг от друга членов общины, пока вся община не объединяется для того, чтобы сообща дать отпор хищникам. См.: