Спустя годы, говорила Цзян Цин, когда она с Ли Фучунем вспоминала о пребывании в Пограничном районе, он смеялся над тем, как он намеренно старался напугать её при проверке перед приёмом в престижную Партийную школу. Тем не менее она поступила туда, хотя это был лишь первый барьер, который ей удалось преодолеть. Она также стремилась поступить в Школу литературы и искусства имени Лу Синя[118], впоследствии ставшую академией (в то самое время или после посещения Партийной школы, оставалось неясным). Прежнего опыта работы в области зрелищных искусств оказалось недостаточно, основное значение имела её политическая подготовка. Когда Цзян Цин пришла, чтобы изложить своё ходатайство перед руководством Школы имени Лу Синя, с ней беседовал Чэнь Юнь, заведующий орготделом ЦК КПК. Зная, что он лично осуществляет контроль над процедурой приёма, она приложила все усилия, чтобы убедить его в своем искреннем желании изучать марксизм; она не могла допустить, чтобы он подумал, что интересует её только театр. Она сообщила Чэнь Юню, что так стремилась попасть в школу, что уже уложила свой чемодан и привезла его с собой. Её рассказ убедил его, должно быть, в её готовности подчиниться любому решению, принятому в отношении её орготделом, ибо он сразу же дал согласие на её принятие в школу. (Теперь она посмеялась над искренностью, с которой действовала в те дни, но поспешно добавила, что думала тогда только о своём стремлении учиться.) В сущности, Чэнь Юнь никогда не был её большим поклонником. Вскоре после приёма её в школу он пришел туда посмотреть её игру, но затем унизил её, раскритиковав пьесу, в которой она играла.
В целом её жизнь в Яньани потекла по установленному порядку. Осенью она стала проходить шестимесячную военную подготовку; это был её первый непосредственный контакт с военными — исторический факт, который она отметила с гордостью. (Со времён культурной революции она добивалась популярности среди военных.) Одновременно она впервые официально обучалась марксистско-ленинской теории и её китайским вариантам — в то время главным образом коминтерновской ортодоксальной доктрине, проводником которой в Партийной школе был Ван Мин. Хотя Ван Мин, слово которого было законом для самозваных коммунистов в Шанхае, вряд ли был старше её, он был уже китайским «первосвященником» марксизма-ленинизма и единственным серьёзным идеологическим соперником Мао в Яньани. Её работа в области зрелищных искусств продолжалась, сказала Цзян Цин, но на мои вопросы о том, в каких пьесах и какие роли она играла, ничего не ответила.
Она подчеркнула, что в области искусства и литературы работала недолго: «Из четырёх лет, проведённых мной в Шанхае, я проработала два года в высших слоях культурных кругов, а остальные два — в низах. По приезде в Яньань моя профессия изменилась. Вначале я не хотела идти в Академию литературы и искусства имени Лу Синя, но затем моя организация заставила меня работать там».
Недоумевая, я спросила, чем объяснялось это нежелание, но не напомнила ей о её прежнем заявлении, что она всей душой стремилась попасть туда.
— Я люблю,— разъяснила она,— работать среди масс. Работа с массами важнее искусства как такового. Массовая работа — это основная политическая работа.
Её чувства носили, видимо, двойственный характер, и в ходе воспоминаний эта двойственность выявилась. Возможно, она полагала, что возвращение к работе в театре, на которой стала впоследствии специализироваться академия, возродит её облик как актрисы, игравшей в иностранных «буржуазных драмах» и в фильмах в духе национальной обороны, противоречивших образу жизни на территории революционной базы Мао Цзэдуна. Или же секретарская работа, которая, по её словам, была ей вначале поручена, являлась косвенным оскорблением, поскольку была для неё слишком низкой? Или необходимость снова работать под началом некоторых новых руководителей академии, в частности Чжоу Яна и Чжан Гэна, которые преследовали её в Шанхае, была связана для неё со слишком болезненным воспоминанием? А возможно, и академия стала настолько «элитным» институтом ванминовской ориентации, что ей не хотелось подчёркивать в данном обществе, в эру агрессивных методов завоевания масс, что она была в большой мере причастна к её работе?
118
Школа имени Лу Синя была открыта летом 1937 года под временным руководством Сюй Тили, старого знаменитого учителя Мао из Хунани. На следующий год Мао, Ло Фу и Чэн Фанъу расширили школу, преобразовав её в академию с несколькими отделениями по отраслям искусства. Подробные сведения см.: