Цзян Цин, как мы уже видели, происходила из приморской провинции Шаньдун, где в своё время находилось древнее государство Лу, в котором зародилась конфуцианская культура. В ⅩⅨ веке Шаньдун раздирался на части тайпинами, ихэтуанями и женским боевым корпусом «Красные фонари» (не случайно ли так была названа первая революционная опера Цзян Цин?). Империалистическая борьба за контроль над Шаньдунским полуостровом в начале ⅩⅩ века вызвала подъём националистического движения, пробудивший у Цзян Цин политическую сознательность.
Мао, родившийся в богатой крестьянской семье до падения маньчжурской династии, получил образование в духе классического конфуцианства. Его протест против приверженности его семьи конфуцианской высокой культуре начался с чтения таких классических произведений, как «Троецарствие» — повествование о «реальной политике» в отношениях между соперничавшими царствами в период падения династии Хань, «Речные заводи» — цикл рассказов о приключениях бандитов и «Путешествие на Запад» — фантастическая история о монахе и обезьяне, пародия на социальные системы.
Цзян Цин, родившейся в малокультурной семье в первые годы существования республики, были преподаны только основные конфуцианские заповеди — строгой самодисциплины и почитания старших. Будучи на 20 лет моложе Мао, она прошла мимо грубоватых исторических романов, которые по традиции были больше по вкусу мальчикам и мужчинам, предпочтя им современный театр, ставший средоточием иностранных веяний и образа жизни. Вместе с тем её привлекала и традиционная культура, особенно та, какая изображалась в большом семейном романе «Сон в красном тереме» и в порнографическом романе о городском обществе времен династии Мин «Цзинь, Пин, Мэй» — произведениях, отражавших жизнь богачей, аристократов и власть имущих.
Хотя Цзян Цин вступила в партию более молодой, чем Мао — ей было 19, а ему 22,— эта разница отнюдь не должна никого вводить в заблуждение, ибо партия не существовала, пока её не помог создать Мао, и в разные периоды численность её рядового состава колебалась. Мао, мятущийся юноша, не раз менял своё мнение о том, кем ему стать — мыловаром, учителем, юристом или коммерсантом. Но когда ему было под тридцать, он отдал все свои силы руководству революционной деятельностью. Цзян Цин же занималась одним делом почти десять лет и, пока она в возрасте 23 лет не встретилась с Мао, делила свои силы между профессиональной и партийной работой.
Самым резким контрастом между ними, отражавшим главную диалектику современной эпохи, была, пожалуй, разница между его деревенской и её городской ориентацией. Мао никогда не жил подолгу в крупном городе до 1949 года, когда стал главой государства. Цзян Цин с 15 лет жила в прекрасной провинциальной столице Цзинань, а затем в современных портах Циндао и Шанхае, периодически наезжая в Пекин.
На протяжении всей её сознательной жизни критерием культуры служил для неё Шанхай. Именно там спустя много лет, накануне культурной революции, она заняла стратегическую позицию против окопавшихся в Пекине руководителей.
Мао бывал в Шанхае лишь эпизодически: в 1921 году он присутствовал там на тайном совещании, где была основана КПК, ещё раз приезжал ненадолго зимой 1922 года, а в следующем году возглавил орготдел ЦК КПК и вошёл в состав исполнительного бюро гоминьдана на первом этапе сотрудничества с ним. Он также короткое время работал там в прачечной (традиционно унизительная работа в городах, где господствующее положение принадлежит иностранцам). О скудости его опыта городской жизни можно судить по его произведениям: у него нет ни одной статьи о политической истории Шанхая или о развитии социально-экономической структуры этого города.
Первый брак Мао (самобытного революционера не только в политике, но и в брачной жизни) с неграмотной крестьянской девушкой, устроенный по традиции его родителями, так и не завершился супружескими отношениями[119], что явилось пощёчиной для стариков и их устоев. Первым его настоящим браком был брак с Ян Кайхуэй, эмансипированной дочерью его либерального учителя этики в Чанша. Мао, не связанный, как и все мужчины, правилами целомудрия, всегда мог свободно говорить о своих бывших женах. Даже уже после двух последующих браков (следующей его женой была Хэ Цзычжэнь) он воспел Ян Кайхуэй в своей написанной по классическим канонам поэме «Бессмертные»[120] (она здесь именуется «Мой гордый тополь» — игра слов, основанная на её фамилии, которая в переводе означает «тополь»):
119
Собственный рассказ Мао о его прежней семейной жизни и браках см. в книге:
120
Кстати, в год, когда была написана эта поэма (1957), жена Мао, прожившая с ним 18 лет (Цзян Цин), была тяжело больна и находилась в Советском Союзе.