Через два часа на озеро приводнился небольшой гидросамолёт и, негромко ворча мотором, подрулил к берегу. Вот он чихнул пару раз, плюнул сгустком чёрного дыма, винт остановился, и на поплавок вылез лётчик. - Ну, чего вытаращились? Давайте сюда вашего короля! - Земляк? - Абрам Рубинштейн встрепенулся, услышав знакомое волжское оканье. Пилот смерил его оценивающим взглядом: - Возможно. Ты как раз в профиль на стерлядку похож. Знаешь что, землячок, лезь сюда, будешь сопровождающим. - Я? - Ну не я же! Да не бойся, долетим, и не таких возили. Тут Абрам окончательно опознал лётчика, чьё лицо сразу показалось очень знакомым. Точно, видел в газетах. - Простите, Валерий Павлович, может, мне лучше своим ходом? - Не умничай, сержант. Чкалов был недоволен. Мало того что его не отпустили добровольцем в действующую армию, так ещё по распоряжению товарища Сталина борт номер один задействовали в эвакуации раненых. Самолёт совершал регулярные рейсы между Мюнхеном и Брестом, где располагался ближайший приличный госпиталь, но истребители сопровождения не позволяли сделать чего-нибудь героического. Поэтому, когда по радио сообщили о ранении баварского короля, Валерий Павлович ухватился даже за такой призрачный шанс. Но и тут не повезло. В смысле, наоборот, никаких происшествий не случилось. А жаль... Баварцы совместно с десантниками (причём последние, как самые закалённые, стояли в воде) осторожно погрузили носилки с фон Таксом, так и не пришедшим в себя, в пассажирский отсек. Следом чуть не силой запихнули Рубинштейна, мотивируя это тем, что такая фамилия гораздо ближе к медицине, чем Небейвнос или Шмульке. Тем более капитан без парашюта в хлипкий самолётик залезать категорически отказывался. Суеверный, наверное. И как таких в десантные войска берут? После взлёта Абрам почувствовал себя очень плохо. Нет, не физически, тут как раз было всё в порядке, а морально. Сидеть на откидном стульчике и ощущать под задницей пару километров пустоты было как-то не совсем уютно. То ли дело танк, когда кругом броня и всё по фигу. И если поймаешь бортом снаряд, это всяко милосерднее, чем падать с такой высоты. Результат, в принципе, один и тот же, зато не стыдно на том свете за испачканные подштанники. Хотя здесь немного комфортнее, вот чего не отнять. Даже окошки есть. Интересно, они открываются? Раненому командиру не помешал бы свежий воздух. Заботливый механик-водитель поправил шинель, укрывающую короля, и, не вставая с сиденья, потянулся к иллюминатору. Нет, закрыто намертво. А там что за хреновина? Может, это и есть защёлка? Рубинштейн поднялся, чтобы заняться вопросом вплотную. Нет такой техники, которая не сдаётся советским танкистам! Но тут его взгляд зацепился за что-то, чего вообще не должно было быть. Во всяком случае, здесь. - Товарищ Чкалов, там... там... там... - Чего кричишь? - обернулся Валерий Павлович. - Там это, - Абрам ткнул пальцем в сторону иллюминатора. - Баба. - Голая и на крыле сидит? - Да, а вы откуда знаете? - Не обращай внимания. Обыкновенная валькирия. - Кто? - глаза у Рубинштейна округлились до полной невозможности. - Не приходилось слышать? Счастливчик, а мне надоели как собаки. И чего вьются вокруг женатого человека? Примета, правда, хорошая. Если рыжая, то к медали, а блондинка - бери выше, к ордену, - Чкалов скосился на иконостас на своей груди и уточнил: - А это хоть какая? Абрам заглянул в иллюминатор ещё раз: - Старая, с титьками до колен и седая. На голове тоже седая. Такие к чему попадаются, не к посмертному награждению? Валерий Павлович, суеверный как все лётчики, не успел обругать не в меру болтливого пассажира. Прямо по курсу вдруг что-то вспыхнуло ослепительно со страшным грохотом, всё вокруг завертелось, расплылось, а потом пропало в ещё одной вспышке...
Житие от Гавриила
Последние приготовления перед выходом. Самые поганые минуты, сглаживаемые проверкой многочисленного вооружения и снаряжения. По мнению Ильи, мы напоминали ему небольшое незаконное бандформирование. Шутник, однако. Тем более он неправ - закон как раз на нашей стороне. - Готовы? Теперь попрыгать... - Гиви, а зачем попам рыгать? - неестественно громким голосом спрашивает Израил. Наивный, думает я не расслышу подозрительное бульканье в карманах его разгрузки. Расслышу, но промолчу. Нельзя подавлять разумную инициативу подчинённых. Лаврентий Павлович тоже молчит. Но он человек аккуратный, и если прихватил что-то сверх нормы, то об этом узнаем, только когда сам покажет. Сказывается ГБ-шное прошлое. - Жалко, что я с вами не смогу пойти, - вздыхает Илья. - Скучно тут стало, скоро совсем закисну. - К гуриям сходи, развейся, - советует напарник. - Да ну их... Всё время одно и тоже. Надоело. Знаешь, только с возрастом начинаешь понимать, что не в женщинах настоящий смысл жизни. В них вообще никогда смысла не было. - Не переживай, - успокаиваю громовержца, - будет и на твоей улице праздник. А помочь нам и сейчас сможешь. - Как в прошлый раз? - Ага, аккумуляторы к порталу прибережём для экстренных случаев, когда ещё подзарядить получится. Бабахнешь туда пару молний? - Без проблем, - соглашается Илья. - Только гроза в сентябре не будет выглядеть слишком странно? Я пожал плечами: - Если не сезон, то могу оплатить сверхурочную работу. - Да иди ты со своей оплатой, - обиделся пророк. - Куда высаживаться будете? - Где-нибудь поближе к Баварии. Лучше в горах. - Зачем? Хороший вопрос. Мы вчера весь вечер его решали. Израил предлагал десантироваться в районе Конотопа, что на первый взгляд выглядело вполне логично. Благодаря умело запущенной три года назад дезинформации именно в тех местах нас и искали в первую очередь. Поэтому появление из ниоткуда троих вооружённых до зубов личностей удивления не вызовет. А если что, так всё равно лишних вопросов не зададут. На конотопском направлении работают самые надёжные и молчаливые люди. Но Лаврентий Павлович предложил другой вариант. По его мнению, будет по меньшей мере странно, если такая сверхсоветская организация, как наша, не заинтересуется большой европейской войной. И мы непременно должны сначала засветиться там, на фронтах, прежде чем объявиться в Москве. Это, кстати, мне самому больше понравилось. Гораздо лучше для самочувствия совершать подвиги, чем заниматься политикой. Только боюсь, на этот раз от неё точно не отвертеться. А как не хочется, боже ты мой! Илья всё ещё смотрел вопросительно. - Понимаешь, ведь там война. - А, решили начать с самого вкусного, не оставляя на десерт? - Ну, что-то вроде этого. - Счастливцы, - пророк вздохнул и кивнул в сторону Врат. - Пойдём? Опасается Илюшенька. В прошлый раз, когда мы тайком от всех уходили в экспедицию по спасению Такса, он открыл переход между мирами прямо из отдельного кабинета ресторана "У Агасфера". Старый скряга потом стребовал с нас такую сумму... А там, между прочим, ещё что-то целое оставалось. И где в жизни и после неё справедливость? Говорил я тогда - нужно в "Веселого шушпанчика". Не послушали. И на этот раз не стал спорить. Ну хочется ему покомандовать на прощание, так почему не доставить маленькую радость хорошему товарищу. Чай не переломимся. У самых райских Врат царила обычная суета - длинные очереди у окошек регистрации, толчея у рамки металлодетектора, ровное гудение автоматических счётчиков грехов, патруль херувимов с семарглами на поводках. А снаружи тишина. Если не брать во внимание того, что два дюжих ангела деловито метелили какого-то длинноволосого бородача в вышитой голубыми петухами рубахе. Апостол Пётр, сидящий на лавочке, позвякивал связкой ключей в такт равномерным ударам и лениво давал советы подчинённым. При виде нас он привстал и вежливо поздоровался: - Доброго утра, многоуважаемые коллеги. Я с удовольствием прожал протянутую руку. Уважаю рыбаков. А каких мы с ним осетров в Волге ловили в прошлый отпуск! Киты, не осетры. И если бы не торопились на Куликово поле... - И тебе поздорову, Симон Ионович. Развлекаешься потихоньку? - Ну какие тут развлечения, Гавриил Родионович, - отмахнулся Пётр. - Чистая профилактика. Восьмой раз наглеца выкидываем, а он всё равно пролезть пытается. - А кто таков? - равнодушно поинтересовался Илья. - Да как раз по твоей епархии проходит. Из этих, из язычников. - Да ну? - громовержец подвинул ангелов в сторону и перевернул ногой лежащего на траве нарушителя. - Нет, не похож. Жидковат для перунова воинства, мои покрепче были. Нешто самозванец? - Разве я говорю о ранешних? Это неоязычник, но невинноубиенный. - Кем? - Тобой. Илья почесал в затылке и хмыкнул: - Это не тот ли самый, что во время прошлой грозы в чистом поле Перуна призывал? - Он, - подтвердил Пётр. - А ты не помнишь? Опять был пьян и куражился? - Ты что, Ионыч, как можно? На этот раз в порядке самодурственной олигархии. А чего? Он звал, я пришёл. - Жестокий ты, Илюшенька. - С какой это стати? - удивился пророк. - Он сам виноват. Неужели в школе на уроках природоведения не усвоил? Там объясняют. Прогульщик, наверное? - Угу, - апостол вытащил из-под лавочки включённый ноутбук и сосредоточенно застучал по клавишам. - Сейчас я ему карму подправлю. - Не проще весь файл потереть? - Проще. Но не так интересно. Илья присел рядом, заглянул в экран и удивлённо присвистнул: - Ну ни хрена себе... - А ты как думал? - Коллектив-то у них вроде мужской. Откуда свальному греху взяться? - Это они так тебе молятся. - Чего? Вот сука! Мои ребята жизнь отдавали, а эти жопу... Что значит, стой? Я сейчас эту скотину форматировать буду! Мы дружно бросились держать громовержца, уже вытащившего откуда-то из-за спины огромную, переливающуюся злыми огнями, секиру. Конечно, он в своём праве, но если бабахнет здесь, то от Врат останутся в лучшем случае дымящиеся головешки. А оно нам надо, чтобы в рай беспрепятственно пролезало всякое недоразумение, вроде этого бородача? Хорошо представляю особенности родной бюрократии и готов спорить на месячный оклад, что восстановят их не раньше чем через полгода. И то если за наш счёт. - Илья, не заводись, - Лаврентий Павлович поправил пенсне и смахнул с разгрузки невидимую пылинку. - Мы пойдём другим путём. - Без пролития крови? - с надеждой спросил пророк, в глубине души всегда восхищавшийся методами работы НКВД. - Почти, - кивнул Берия. - Симон Ионович, разрешите воспользоваться вашим компьютером? - Да, конечно, - согласился апостол, уступая место на лавочке. - Спасибо, - Лаврентий присел, положил ноутбук на колени и быстро-быстро застучал по клавиатуре. Добрая усмешка нашего опричника не сулила клиенту ничего хорошего. - Готово! Толстый волосатый палец ударил в "ENTER", послышался громкий хлопок, и ощутимо потянуло холодом. Так всегда бывает при использовании технологии внутриатомной перестройки, более известной как "эффект Канны Галилейской". А перед нами вдруг появилась здоровенная пупырчатая жаба с крохотной, прикрученной ржавым саморезом прямо к голове, короной. - Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! - торжественно провозгласил Берия и сильно пнул уродливое земноводное. От удара бедная животина пролетела метров пятнадцать, потом упала и заскользила по траве дальше. Вот она с треском вломилась в колючие кусты, ещё со времён сотворения мира растущие по краю седьмого неба, чуть зависла в воздухе, потеряв скорость, и рухнула вниз. Изя прислушался к удаляющемуся жалобному кваканью и спросил: - Не разобьётся? - Нет, - успокоил Лаврентий Павлович. - Там дополнительной опцией тормозной парашют. Новая конструкция. - Так это что теперь, он так и будет по болотам скакать, пока какой-нибудь царевич не поцелует? - в глазах у Ильи-пророка читалось явное неудовольствие. - Гуманисты вы все. Секирой-то понадёжнее. - Я так подозреваю, что не совсем поцелуй нужен, - Израил вопросительно посмотрел на Палыча и, дождавшись утвердительного знака, склонился к уху громовержца. Сначала тот слушал с некоторым недоверием, но потом заржал и уточнил: - Таки непременно зоофилы нужны?