Утро следующего дня началось со сборов - вечером не удалось даже дорожные сумки упаковать. А как без них? До Верхнеудинска два дня ехать, и без солидного закусона тяжело будет. Да и гостинцы ребятам привезти. В телеграмме, конечно, о них не упоминалось, но... Если есть командир, то экипаж подразумевается. Так и не ложившаяся спать Сэсэгма как сумела отгладила мужу парадную форму, начистила зубным порошком ордена и медали и украдкой всплакнула, скорее от гордости, чем от предстоящей разлуки. Мужчины должны уходить на войну. Так было всегда, и если этого не будет - мир рухнет. А в десять часов Бадма уже соскочил с коня у районного военкомата и бросил повод сопровождавшему племяннику. - Отведешь домой. - А... - Свой драндулет можешь бросить прямо тут, никто не позарится, однако. И запомни, Солбон, - настоящий мужчина ездит только на коне или на танке. - Как же тогда лётчики, не мужчины, что ли? - Эх, темнота... На самолётах - летают, на машинах и поездах - передвигаются с места на место. Чего непонятного-то? Бадма на прощание хлопнул племянника по плечу, потом, подумав, добавил лёгкий подзатыльник. С натугой взвалил сумки на плечо, открыл дверь и отдал честь дежурному. - Привет, Вася! Военком у себя? - Так точно, товарищ гвардии старший сержант. Проходите, вас ждут. У кабинета военкома Бадма простоял минут пять, прежде чем постучал в дверь. Всегда чувствовал какую-то неловкость при встрече со старшим лейтенантом, потерявшим правую руку в уличных боях во время штурма Стокгольма. Будто виноват, что самому не пришлось участвовать в той войне. - Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! - Здравствуйте, Бадма Иринчинович, - военком встал из-за стола. - Только что опять звонили из Иркутска по поводу времени вашего прибытия. - Иркутска? А как же Верхнеудинск? Мне разве не туда? - Да, именно Иркутск. Вот ваше предписание, аттестат, проездные документы. До Слюдянки доберётесь на нашей машине, а там поездом. Билеты уже забронированы. На месте проследуете на улицу Большую Трапезниковскую, дом шесть, в распоряжение майора Лазаренко. Всё ясно? - Так точно, товарищ старший лейтенант! Разрешите вопрос? - Да, слушаю вас. - Что такое ЦЦУ СА, однако? - Это, Бадма Иринчинович, Центральное цирковое управление Советской Армии. - Не понял... Меня что, в клоуны? - Если Родина прикажет, товарищ старший сержант, хоть в акушеры!
Они стояли у единственного в мире мраморного вокзала, и Клаус Зигби строго выговаривал сержанту Церетели, застигнутому милицейским патрулём за попыткой отковырнуть в качестве сувенира кусочек стены. Милицию оттеснили, задавив блеском боевых орденов, а любознательному радисту пришлось узнать много нового о своих умственных способностях. - Сдурел, да? - баварец нависал над Шалвой. - Вредительствуешь, разрушая народное достояние? - А чего такого-то? Это же не Парфенон. - Тьфу на тебя. И не сравнивай жалкие развалины с произведением искусства. - Да какое это искусство? - не сдавался Церетели. - Обычный вокзал, типовой проект... В Херсоне точно такой же. - А сортир из розового мрамора там есть? - Где, в Херсоне? - Ну не в Парфеноне же... - Нету. - Вот! О чём и толкую. Там даже пива нормального нет, а здесь не хуже, чем в Баварии, факт. - О!!! Под омуля, вах! - Шалва поспешил соскочить со скользкой темы. - А степи-то какие по дороге видели! Вот там бы, да на полной скорости... Вдавить до упора! Красота! - Ага, и бараны из-под траков кусками в разные стороны. - Баранов не тронь, - вмешался наводчик, - они вкусные. Все замолчали, вспоминая три дня, проведённые в гостях у Кямиля Джафарова. А лейтенант Иванов даже облизнулся - правильно приготовленный барашек ничем не хуже оленя. Или тюленя. - Ладно, ребята, - на правах старшего по званию подвёл он итог. - Попросим командира объявить Шалве выговор. Даже два выговора. Меня другой вопрос беспокоит... Что за адрес такой - Трапезникова, шесть? И почему даже пистолеты почти отобрали? Ну, я понимаю, операция секретная и всё такое, но... - Погоди, Амангельды Мужикетович, командир приехал. Ну и сумка у него! - Из кузова подъехавшей полуторки действительно выпрыгнул Бадма Долбаев. - Так, привели себя в порядок, построились. Смирна! Строевым шагом Клаус Зигби подошёл к Бадме, остановился за два шага, щёлкнул каблуками, как предписывалось новым Уставом, и доложил: - Товарищ гвардии старший сержант! Экипаж для встречи командира построен! - О-о-о, би амаршалжаа, зер гут, однако! - Долбаев аккуратно поставил подозрительно звякнувший багаж на асфальт и полез обниматься. - О, сайн байна Клаус, Шалва, гамарджоба! Хеерле ирте, Камиль! Однако, Мужикетович, здравствуй! Вот это сюрприз! - Да мы это... - Зигби попытался перенаправить радость Бадмы на всех поровну. - Соскучились, да. Натюрлих, однако. - Ничего, - успокоил командир, - товарищ Сталин нам скучать не даст. Ну что, пошли в поезд?
Шумной толпой ввалились они в плацкартный вагон, и Церетели сразу же получил ответственное задание - охмурить проводницу на предмет чистых стаканов. Девушка-комсомолка долго сопротивлялась напору знойного радиста, но всё же капитулировала, взяв честное-пречестное слово посуду не бить, песен не петь и специальными командирскими словами не выражаться. Шалва торжественно пообещал, забрал стаканы и убежал, оставив ещё одно разбитое сердце вздыхать в несбыточных надеждах. Командир разлил хоть и непривычную, но всё же водку, и предложил традиционный тост: - За Родину, за Сталина, за товарища Патриарха! Что там два литра на пятерых здоровых мужиков? Да под хорошую закуску. Да на шесть часов дороги. Так, губы смочить и повод поговорить обо всём на свете. - Как оно в полку, товарищи? - Нормально, командир. Немножко повоевали. Без тебя скучно было, а так всё хорошо. А тому, о чём иностранные газеты клевещут - не верь. Муссолини сам виноват. - Ладно, забудем. Танк наш как? - по молчаливо опущенным головам Бадма догадался об ответе. - Что, сгорел? - Угу, - хмуро подтвердил Клаус. - И утонул. Вместе с десантной баржой. На мину напоролись прямо у самого берега. Помянем машину, а? - Давай. Мир его тракам! - И хороших техников на Небесном Полигоне, - поддержал лейтенант Иванов. Выпили стоя - память боевой машины того стоила. - А ты как у нас оказался, Амангельды Мужикетович? - спросил командир после минутного молчания. Тот пожал плечами. - Сначала случайно - ты в отпуск уехал, Адама командиром назначили, мехводов не хватало. Да так и прижился. - На сержантской должности? - А чего такого? Я не карьерист, сам знаешь. Потом узнал, что экипаж посылают добровольцами на спецоперацию... И всё. - Что хоть за операция-то, не слышал? Почему нас всех в цирк? - Кое-кого, - Иванов покосился на Шалву, - есть за что. А вообще ничего конкретного. Краем уха что-то про Америку... А к ним у меня, такие дела, личные счёты есть. Однако рассказать про них Амангельды Мужикетович не удалось - все стали вспоминать про то, что такое Америка, где она располагается на карте и можно ли считать это захолустье государством. Вспоминали до конечной станции и пришли к общему мнению - на государство никак не тянет, да и на страну только размерами. Иркутск встретил ярким солнцем, склоняющимся к закату, чистой привокзальной площадью с пустой стоянкой такси, строгим капитаном бронетанковых войск и персональным автобусом. Клаус восхищённо осмотрел салон - огромные стёкла, мягкие сиденья, негромкая музыка из репродукторов... - Трофейный? - Да вы что? - сопровождающий гордо погладил хромированный поручень. - Нашего производства. - О как... - баварец покачал головой. - Отстали мы от жизни. - Наверстаете, - со странной усмешкой ответил капитан. Ехали недолго. Даже не успели толком рассмотреть город, только через мост перебрались на другую сторону Ангары, как почти сразу же автобус остановился перед огромным деревянным зданием, увенчанным куполом. - Э, товарищи, вах, как красиво! - Да, красиво. Только вот сюда на перекрёсток пару сорокапяток поставить, а тот угол заминировать... Танкоопасное направление, однако. - Подожди, командир. Мы же не оборонять этот цирк будем. - А чего, штурмовать, что ли? Впрочем, сейчас расскажут. В фойе было шумно. Носились туда-сюда полуголые симпатичные девушки со страусовыми перьями на головах, укротитель с хлыстом и револьвером вёл понурого медведя в наморднике, шёлковом цилиндре и наручниках, бегали китайские акробаты, поначалу принятые за дрессированных обезьян, и над всем этим безобразием возвышался клоун на ходулях. Увидев людей в военной форме, он спрыгнул со своих деревяшек и стянул рыжий парик: - Майор Лазаренко, Виталий Александрович. Ваши предписания, товарищи. Бадма протянул заранее собранные у экипажа бумаги. - Та-ак... - майор сдвинул в сторону здоровенный нос из папье-маше, мешающий читать, и прищурился. - Сразу столько не цирковых... Куда бы вас пристроить, а? - А у вас танка нет? - с надеждой спросил Зигби. - Бегемоты есть, две штуки. Надо? Нет? Ну, как хотите. В общем, так - сейчас дело к вечеру, выступление вот-вот начнётся, а вас отвезут в наше общежитие. То есть не совсем наше, а релейного завода, но это неважно. Утром ко мне, будем распределять по номерам. Вопросы? - Никак нет, товарищ майор.
Утром следующего дня заспанный Клаус Зигби брился перед зеркалом в общей умывальной комнате чуть ли не на ощупь и то и дело зевал, рискуя порезаться. Стоявший неподалёку Шалва пытался что-то сказать, не вынимая изо рта зубную щётку. - Ты чего? - У гэга... Тьфу, у тебя кровь на щеке. - Где? А, это... Ерунда, пена с помадой перемешалась, не обращай внимания. Лучше мне кантик подравняй, хорошо?
- Давай, - Церетели взял бритву и удивлённо присвистнул: - Да у тебя вся шея расцарапана! - Ага, и спина тоже. Знаешь, воздушные гимнастки такие затейницы. А поперечный шпагат - так просто бесподобен. - Э-э-э, Клаус, какой такой шпагат? Я не хуже могу, смотри, - радист, не боясь запачкать новые форменные галифе, сел сначала в продольный, потом поперечный, встал на руки, прошёлся на них вдоль ряда умывальников, снова на ноги, и с места крутанул обратное сальто. - В нашей долине любой так может! - Так ты никогда не сможешь, Шалва, - усмехнулся Зигби. Подумал и добавил: - К счастью. - А мне больше дрессировщица понравилась, - глубокомысленно заметил вышедший из душевой Амангельды Мужикетович. - Только собачка у неё плохая, стриженая, маленькая, в упряжке не потянет и лает слишком часто. С такта сбивает. Глупое животное, такие дела. В открытую дверь заглянул проснувшийся раньше всех Бадма: - Чего копошитесь? Через пять минут жду всех внизу. - Есть, командир! - откликнулся Церетели. - Да, а поесть? - Некогда.