Но он сдержался. Они зашли в гастрономический магазин, купили еще закусок и вина. Потом сели в трамвай, чтобы ехать домой. При чем на Кислякова крикнул какой-то хорошо одетый гражданин в перчатках и заграничной шляпе, когда тот его нечаянно толкнул.
Кисляков почувствовал припадок озлобления, так как устал от беганья по городу, и крикнул в свою очередь:
— Скажите, какие нежности, толкнуть нельзя! В автомобиле бы ездили! Перчатки, шляпу надел!
Но в конце концов они вернулись домой довольные: Елена Викторовна потому, что погуляла с мужем, а он — тем, что погулял с ней последний раз и теперь целый месяц будет свободен от этого.
VII
Прежде всего нужно было приготовить комнату к приходу гостей. Это была сложная процедура.
Комната была совершенно квадратная и имела три окна на улицу, прямо в окна противоположного дома. Прежде было четыре окна, и они целый год жили под злобное шипение соседей. Соседи хоть и не могли рассчитывать, что каждый из них получит прибавку площади, если отрезать ее у Кисляковых, но их лишало сна и аппетита одно сознание, что у их соседа больше площадь, чем у них. Поэтому, в конце концов, одно окно отрезали и поселили там мещанку Печонкину, муж которой был продавцом в «Коммунаре». Мещанка отделялась от Кисляковых только фанерной перегородкой, которая к тому же не совсем доходила до потолка, и благодаря этому там было слышно всё до последнего слова, что здесь говорилось.
А так как комната Кисляковых оставалась всё еще велика и всё-таки с тремя окнами, то попрежнему служила постоянным предметом зависти и разговоров жильцов.
Больше всего места занимали в комнате книги. Они были в двух шкафах, во всех свободных простенках стояли книжные полки. В углу стоял отдельный шкафчик, весь набитый чертежами Кислякова. Всё это указывало на кипевшую прежде умственную жизнь.
Елена Викторовна часто косилась на эти книги и говорила, что совершенно не понимает, зачем они теперь нужны; только занимают место, когда и без того в комнате тесно.
И правда, комната совмещала в себе решительно всё, что потребно человеку — столовую, гостиную, кабинет, библиотеку, спальню, кухню, переднюю и даже иногда дровяной сарай.
Посредине стоял стол, покрытый клеенкой с цветочками и живописными разводами. Против него около одной стены — диван турецкий с недружно стоящими подушками-спинками, обшитыми крученым шнурком. Около этих шнурков и в сборках валиков подозрительно белели остатки высохшей соли. Это — безнадежно применявшееся средство против клопов, которых, по общему утверждению, напускала во все комнаты Печонкина.
Около другой стены — кровать Елены Викторовны и в углу по той же стене — кровать тетки, всегда закрытая ширмой.
Около входной двери были возведены уже целые сооружения. Дело в том, что в коридоре на вешалке боялись оставлять одежду из опасения кражи. Поэтому устраивались, кто как мог, у себя дома. Сюда тащили всё — пальто, калоши, мокрые зонтики, которые, растопыривши, ставили на пол, чтобы они отекли. Для всей этой благодати посредством книжного шкафа было отгорожено налево от двери узкое пространство. Если бывали гости, то они добрую четверть часа возились в этом закоулке, разбирая перепутанные калоши, точно старатели на золотых приисках.
На правой стороне от двери другим шкафом было отгорожено какое-то таинственное место. И если гость, вместо левой стороны, попадал за своими калошами сюда, то ему испуганно кричали, что калоши налево. Это святилище было даже завешено ситцевой занавеской, передвигавшейся сборками на проволоке. Тут был филиал кухни и помойной ямы. Сюда ставилась на столик грязная посуда, кое-что из съестного. Здесь же стояло помойное ведро для местных нужд, так как в редкие дни приходов гостей закуски приготовлялись в этом закоулке. Это делалось из желания избежать излишнего любопытства соседей, которые всегда стремились узнать, сколько и какие закуски покупают их ближние. А потом, когда придет время платить по разным коммунальным счетам, сказать:
— Как по счетам платить, так спор затевают, а как разносолы всякие покупать, так в этом себя не стесняют!
И вот, во избежание частого повторения таких замечаний, все приготовления делались в комнате. И комната сама имела один вид в обычные, будние дни и совсем другой вид в праздничные, когда бывали гости.