Серёге снилось, что он лежит на облаке. На мягком, пушистом, тёплом облаке. Лежит и смотрит на мерцающие где-то там, высоко-высоко в небе звёзды. Синие, зелёные, жёлтые, красные -- они смотрели вниз, на Серёгу Гусева, лежащего на облаке, и, мигая, пытались ему что-то сказать. А может, и не ему, может, это они переговаривались друг с другом и хихикали -- почему-то звёзды представлялись Серёге школьницами-старшеклассницами. Молодыми, смешливыми, задорными...
А может, они не хихикали, а звали его к себе, туда, высоко в небо, чтобы оттуда смотреть вниз. На землю, на населяющих её существ... Глупых существ: вокруг них такой красивый мир, а они опять устроили войну...
Войну...
* * *
Бледный снова что-то швырнул через себя за стену, там грохнуло, и молодой опять дёрнулся было посмотреть, но, перехватив предостерегающий взгляд сержанта, остался на месте. Капитан же, поморщившись, повернулся к соседу:
- У тебя много ещё?
- Чтобы бумкало? - уточнил тот и, взяв загогулину, что вертел в руках, кончиками пальцев, с показным вниманием оглядел со всех сторон.
- Мать-перемать! - не выдержал сержант. - Это ж...
- Ага, - совершенно спокойно согласился бледный. - Она самая. Звезда. Из этого... - он пожевал губами, вспоминая, - малахита! Во! - потом с подозрением уставился на старослужащего: - А ты как определил?
Молодой, которому с его места было плохо видно, наклонился вперёд и вытянул шею в сторону бледного. Тот и правда держал в руках фигурку, похожую на звёздочку с семью лучами, и три из них уже были обломаны. Явно мастер делал. Когда-то. А бледный сейчас её портит. Но тут ничего не скажешь: его трофей, что хочет, то и делает. И выменять не на что. А жаль...
Тем временем бледный, нахмурившись, продолжал пристально смотреть на сержанта, и тому пришлось объяснять:
- Так ведь, товарищ командир, я ж с Урала! У нас же семейное это - с камнем работать. И отец работал, и деды, и их деды, и братья мои... - он помолчал, вспоминая дом, потом вздохнул: - Это вот я в армию пошёл. А так бы тоже...
- От оно как, - задумчиво проговорил бледный. - Камнерезы, значит. А Урал -- это?..
- Камень. Пояс Каменный.
- Не, - покачал головой бледный. - Слышать слышал, а бывать не довелось...
- Ну так приезжайте, товарищ командир! Места у нас -- красоты неописуемой! И охота, и рыбку половить, и... - прижмурил глаза сержант, всем своим видом показывая, как у них хорошо. - Вот война кончится, чтоб ей, и приезжайте!..
Молча слушавший эту пылкую речь капитан отвернулся и тоже вздохнул: война...
* * *
"Война!" - Гусев попытался вскочить, однако чья-то рука его удержала. Сфокусировав зрение, капитан обнаружил над собой всё то же лицо Кощея и подумал, что это начинает становиться традицией. Вот только понять бы ещё, хорошей или плохой.
- Отдохнул? - спросил Кощей.
- Отдохнул, - кивнул Гусев и с удивлением понял, что так и есть.
- Тогда поднимай остальных, - князь встал с корточек. - Время!
Оглянувшись, Сергей с удивлением обнаружил рядом всю группу, так же, как и он, расположившуюся на голой (ну, не совсем, конечно, голой -- листва опавшая, хвои немного...) земле и явно видящую приятные сны. Чуть в стороне, отдельно, лежал пленный. Судя по доносящемуся сопению -- живой...
После всеобщего подъёма, когда бойцы привели себя в порядок и наскоро перекусили, было решено, что капитан с князем и "языком" проводят группу до тайника (опять по тропе), после чего пойдут на соединение со своими, а остальные продолжат выполнять поставленную задачу. Ещё от одного из бойцов поступило предложение разбудить фашиста, чтобы топал своими ногами, однако князь от него отмахнулся, а Гусев объяснил, что пойдут они быстро и непривычный к таким переходам ганс будет всех задерживать...
Обратно шли в том же порядке: впереди проводник, за ним Гусев, потом приданные бойцы, а замыкал колонну опять Кощей, но теперь уже с пленным на плече.
К тайнику вышли достаточно быстро, там Сергей с князем подождали, когда остающиеся извлекут груз, после чего, попрощавшись, отправились к фронту.
В расположении 747 стрелкового полка они оказались через два часа после полуночи, перепугав часового при штабе и устроив ранний подъём полковым особистам. Впрочем, после опознавания все претензии были сняты и осталась только просьба "показать, как это у вас получилось".
Увы, помочь им чем-либо Гусев не мог и потому сослался на особую методику, по которой даже не каждое подразделение осназа готовят.
Потом приехала вызванная по телефону машина, и их наконец-то отвезли на базу. Передали Командиру пленного (без накладок, ясен пень, не обошлось -- разбуженный Кощеем майор, увидев перед собой бледную физиономию с горящими глазами, решил, что за ним явилась смерть, и закатил истерику). Потом Командир, прихватив с собой "языка", куда-то укатил, и Сергей с Кощеем наконец-то смогли добраться до своих коек. Что потом делал князь, Гусев не знал -- как только его голова коснулась подушки, он выключился...