Сергей дёрнулся было подойти, однако шипение князя: "Стой! Сами подойдут!" - заставило остаться на месте. И точно: ещё раз о чём-то переговорив, начальство неторопливо, с достоинством направилось к ним с Кощеем.
Договорились быстро: князь генерал-майора с адъютантом "размораживает" и отходит в сторону, а всю воспитательную работу берёт на себя командование армией. Кроме того, главный особист попросил Кощея не применять к виновным "долговременных мер воздействия", тот пообещал, но предупредил, что это только в этот раз. Если история повторится -- тогда извините.
Собственно, на этом "торжественная часть" и закончилась. Снова "по девочкам" Сергей не пошёл -- желание куда-то пропало. Устроился рядом с Кощеем на крыльце и так до самой ночи и просидел. Даже на обед и ужин не пошёл -- обиженный на жизнь старшина, прослышав о происшествии, воспылал к его герою любовью пламенной и принёс в полдень одно, а ближе к вечеру и другое. Самолично. Ну и, само собой, посидел рядышком, пока Гусев котелки от содержимого очищал. Не дольше. Потому что курящий. Да не просто курящий, а тянуло его, по его же словам, при виде князя самокрутку потолще скрутить да набить её самосадом поядрёней. И затянуться посильнее. Однако -- не решался. Вот и не засиживался...
Когда солнце наконец зашло, Сергей с Кощеем посидели ещё немного, слушая ночь, а потом князь, заметив, что его "опекун" зевает, отправил того спать, пообещав не уходить без предупреждения. "И почему я его всё время слушаюсь?" - вяло подумал Гусев, падая в койку. Сознание окутала тьма -- капитан осознавал это даже во сне. Но тьма не враждебная, в которой скрываются разные чудовища, а добрая, домашняя, мягкая и тёплая. Такая, какая бывает, если натянуть на голову одеяло -- самую лучшую защиту от всех ночных ужасов и страхов. Тьма качала его, напевая что-то ласковое. Она напевала так тихо, что Серёжка Гусев не мог разобрать не то что слова, но даже мелодию. Но это почему-то казалось очень важным, и Серёжка старался снова и снова, пока наконец не разобрал:
Утро красит нежным светом
Стены древнего кремля...
"Утро... - подумал Серёжка и улыбнулся... Потом он подумал: - Как утро?! - и, наконец: - А Кощей?!"
Слетев с койки, Гусев как был, в одних кальсонах и босиком (правда, левая рука сама по себе прихватила ремень с кобурой, но Сергей этого не заметил) выскочил из дома и чуть не полетел с крыльца, споткнувшись о сидящих на ступеньках Кощея и... Командира?! От падения капитана уберегла выставленная князем рука, в которую Гусев и врезался с разбегу. Грудью.
- Ну вот, сам проснулся, - удовлетворённо сказал Кощей Колычеву, посмотрел Сергею в лицо и задумчиво пробормотал: - Не совсем. Зато, - князь заметил ремень с кобурой, - оружно.
Полковник только скептически хмыкнул, обозрел подчинённого с ног до головы и велел приводить себя в порядок и готовиться к завтраку.
Целый день Командир носился по расположению, что-то выясняя, уточняя и сравнивая с... С чем-то. А пробегая мимо князя с Гусевым, смотрел на них, как на пустое место. Нет, видеть-то он их видел, но вот мыслями в это время находился... Где-то.
Кощей, никогда ранее не видавший полковника в таком состоянии, пристал к Сергею с вопросами (точнее, с одним: "Что за..."). И не отставал, пока капитан буквально на пальцах не объяснил, что их группа -- это непросто так. Потому что "просто так" ("языка" притащить, взорвать что-нить) везде своих хватает. А они -- глаза и уши ого-го какого начальства. Так что всякие там генерал-майоры вроде того, что Кощей "воспитывал", могли бы и сапоги им почистить. Не развалились бы. Ну, не всем, конечно, а вот Командиру -- точно.
Полученных сведений князю хватило где-то на час, может, чуть меньше, после чего он опять насел на Гусева:
- Так это что, Колычев самому вашему Великому Князю это всё носит?
Подумав, что с некоторыми непринципиальными (это ж не вопрос частной собственности, правильно?) моментами проще согласиться, чем объяснять их ошибочность тому, кто хрен знает сколько лет прожил при оголтелом феодализме, Гусев объяснил, что не самому Великому Князю, а...
- Боярину, - подсказал Кощей, когда капитан запнулся, пытаясь сообразить, как на древнефеодальном будет "Народный комиссар". И уточнил: - Ближнему.
- Боярину, - после некоторого размышления согласился Гусев, не найдя ничего более подходящего.
- А значит сие, что воеводы ваши, - князь хитро прищурился, - привирают. Так?
- Н-ну-у...
- Чуток?
- Чуток, - кивнул Гусев, опуская глаза. Ему было стыдно.
- А иные и не чуток, - уже больше для себя, чем для собеседника, задумчиво пробормотал Кощей. А потом успокоил: - Не горюй, добрый молодец. Они во все времена такие были...