Опять пришлось кивать.
- А хотел увидеть вашего великого князя живым и вблизи?
Гусев и теперь кивнул бы не раздумывая, но его покоробила формулировка. Что значит, живым? А каким ещё? Но поскольку Командир с князем смотрели на него -- первый вопросительно, а второй требовательно -- снова пришлось кивать.
- А хотел, чтобы он тебя увидел? Тоже вблизи?
Капитан поскрёб затылок и озадаченно посмотрел на Командира:
- Но я этого не помню...
- Потому что не надо, - совершенно серьёзно сказал Кощей и добавил: - Ты помнишь только то, что безопасно. Прежде всего для тебя.
- Как это? - не понял Гусев.
- Ну...
Установленный в салоне телефонный аппарат коротко прогудел, и Колычев, сняв трубку и выслушав водителя, повернулся к подчинённым:
- Приехали. Выходим.
"Распутица... Как много в этом звуке..."
Гусев заворочался на мешках с... Со снабжением, короче говоря. И с почтой. В общем, на мешках. Устраиваясь поудобнее. На какое-то время. Потому что в подпрыгивающем на кочках и ухабах кузове полуторки долго сохранять какое-то одно положение было невозможно.
Кое-как устроившись, Гусев с ненавистью посмотрел на два обычных с виду ящика, на которых, вместо стандартной маркировки, красовались две надписи -- на старославянском и какими-то неведомыми резами, нанесённые лично князем и означавшие, по его словам, "Это моё". Кроме того, надписи служили меткой, по которой Кощей всегда сможет их разыскать, и защитой.
Услышав про защиту, Сергей высказал вполне справедливое, по его мнению, сомнение в её надёжности, на что получил ехидное предложение попробовать. И тут же вспомнил, что напарник по части всяких пакостей и ловушек вполне достоин звания мастера. И подумал. И отказался. Кощей же, увидев, что поддаваться на его провокацию желающих нет, перешёл на серьёзный тон и объяснил, что как раз капитан с полковником и смогли бы открыть эти ящики, а вот кто другой... Но Гусев всё равно решил, что с присмотром -- оно надёжнее. И потому трясся сейчас в кузове. А Кощей -- где-то рядом, Сергей его чувствовал. На этой своей Кромке ("А тебя не взял!" - съехидничал внутренний голос).
Капитан оглядел ящики... Судя по испытаниям, на которые они случайно попали, пехоту ждёт очень даже неплохой подарок. И не только пехоту, особые группы тоже. Но это нужно будет сначала проверить, для того они с напарником и выпросили там же, на полигоне, несколько штук. Точнее, князь выпросил. А ещё точнее -- незаметно нажал, как он это умеет.
Вот только караулить их напарник не хочет...
Кузов в очередной раз подбросило, и мысли капитана перескочили на дороги. Как подозревал Гусев, Кощей не захотел ехать на машине не только из-за тряски, капающего через дыры в брезенте (дожились! Во вражеском тылу творим что хотим, а в своём нормальный тент достать не можем!) дождя и задувающего во все щели ветра. Нет, этот хитрый... хитрый... (Гусев попытался найти в памяти подходящего зверя, чтобы обозвать напарника, но не получалось). Хитрец, в общем. Сообразил, что застрявшую машину придётся выталкивать. И решил, что проще не попадаться на глаза. Н-да. Боевой товарищ, называется...
Кузов снова тряхнуло, и взгляд Гусева опять перескочил на ящики, а мысли -- на поездку. Она (поездка) случилась ровно через полтора месяца после их возвращения из предыдущей. И князь с капитаном полетели вдвоём. Командир остался, как выразился Кощей, "строить и воспитывать", потому что как-то незаметно группа стала расти -- помимо подобранного в прошлую поездку Пучкова, добавилась ещё пара оперативников (оба -- после одобрения князя), и вот их всех теперь нужно было подтянуть, "чтобы не мешались". И занимался этим подтягиванием лично князь, гоняя не только новичков, но и капитана (хотел ещё и старшину с радистами, но Командир не позволил). А вот теперь эта забота свалилась на полковника Колычева. Н-да, мало ему своих было...
Поскольку прибыли они через час после полудня, то прямо с аэродрома их отвезли в Кремль, а там князь сразу (после доклада секретаря) прошёл к Нему, а Гусев остался ждать в приёмной, сделав физиономию ящиком и время от времени ловя на себе любопытные взгляды ожидающих своей очереди.
У Него князь пробыл недолго, чуть меньше десяти минут, потом дверь распахнулась, и на пороге кабинета появились Он с Кощеем! Впрочем, удивлялся Гусев, уже вскочив и вытянувшись по стойке смирно. И не он один -- точно так же вытянулись и ожидающие, и секретарь. И все, судя по ощущениям, старались удержать стремящиеся отвалиться челюсти: чтобы Он кого-то провожал к выходу?!
Дальше всё пошло как обычно: гостиница с уже знакомой дежурной по этажу, те же номера, та же ванная с текущей из крана горячей (!) водой... И пара больших мохнатых полотенец!..