- Э-э-то... я-а... и-извини...
Что именно она хотела сказать, узнать так и не удалось, потому что за спиной Гусева кто-то зарычал:
- Эт-то что такое?! Поч-чему посторонние на позиции? Я вас...
- Стоять!
Оборачиваясь, Сергей уже знал, что увидит. Точнее, думал, что знает. Потому что рычащий бас принадлежал не великану двух метров ростом и столько же в плечах, а плюгавому мужичонке из тех, которые метр с кепкой. Правда, щёки у него были неимоверной пухлости и командирский ремень на талии едва сходился...
Полюбовавшись медленно багровеющей физиономией рыкуна, Сергей повернулся к зенитчицам и тихо, почти шёпотом спросил:
- Девочки, а это кто?
- Капитан Бабасян, - всё так же заторможенно произнесла сержантша. - Багдасар Бабкенович.* Командир нашей батареи, - она беспомощно оглянулась на Кощея: - А что это с ним?
* Персонаж вымышленный!
Хмыкнув, князь неторопливо подошёл к пузанчику, внимательно его осмотрел и повернулся к сержантше:
- Похоже, столбняк с ним.
- Столбняк? - слабо удивилась зенитчица. - А-а... - на её лице отразилась судорожная работа мысли. - А-а... А можно, ну, это...
- Прибить? - пришёл к ней на помощь князь.
Сержантша замотала головой.
- Придушить? - предложил Кощей другой вариант. - Придавить?.. Прирезать?..
- Да нет же! - всплеснула руками сержантша. - Вылечить! Его! - она ткнула пальцем в своего командира батареи. - От этого вашего столбняка!
- Зачем?! - опешил Кощей.
- Он хороший!
- Да?.. - князь, склонив голову к левому плечу, повернулся к статуе. - А по виду и не скажешь...
- Правда-правда! - заторопилась командирша. - Правда, девочки?
Девочки вразнобой ответили, что да, хороший. Даже очень.
"Похоже, не врут", - подумал Сергей, разбирая долетавшие до него всплески чувств.
Явно занимавшийся тем же самым князь наконец хлопнул в ладоши и, когда зенитчицы умолкли, протянул:
- Хо-ро-шо! Я понял. Но! Остался один важный вопрос: а что мне за это будет?
Зенитчицы сначала замерли, потом начали переглядываться и, наконец, самая смелая, не уступавшая своей начальнице статями, но, в отличие от неё, натуральная блондинка, предложила:
- Как насчёт, - она сделала небольшую паузу, демонстративно облизав губы, - поцелуя?
- Никак, - покачал головой князь. - Не интересно, - и пока возмущённая блондинка искала слова для достойного ответа, повернулся к сержантше: - Ещё предложения будут?
Та, прикусив губу, несколько секунд о чём-то напряжённо размышляла, а потом решительно, с таким видом, будто бросается с высокой скалы в воду, спросила:
- А чего ты сам хочешь?
Неизвестно, чего она ожидала, но всяко не просьбы научить стрелять из "огнеплюйной громыхалки". Потому что всё, на что её хватило после этого -- только вопрос: "Из какой?" Пришлось князю совершенно неприличным образом тыкать пальцем в зенитное орудие, рядом с которым всё и происходило.
Ещё минута понадобилась зенитчице, чтобы поверить, что этот странный тип не шутит, потом она наконец кивнула:
- Согласна!
- Капитан, слышал? - тут же повернулся князь к "больному".
- Слишал! Я...
- Цыц!
"Лечение" пришлось повторить ещё дважды, прежде чем "больной" осознал, что всё всерьёз и что запрет на дикие вопли вступает в силу вот прямо сейчас. Немедленно. Потом комбат удивился, когда понял, что странных командиров интересует именно зенитка, а не личный состав расчёта. И добило его отсутствие у князя документов.
Но так или иначе, обучение всё же началось, и к тому времени, как прибежавший Пучков позвал князя с Гусевым на ужин, и тот, и другой уже могли зарядить орудие, навести и выстрелить. Причём Кощей, как подозревал Сергей, ещё и попал бы.
А на следующее утро во время короткого совещания, устроенного Командиром, князь выложил прямо на расстеленную на столе карту три куска чьих-то рёбер и заявил, что это -- новая разработка, которая нуждается в испытании. И потому было бы неплохо, если бы Командир отпустил его, а также Гусева с Пучковым, денька на три-четыре. Потому как надо бы понаблюдать. Ну, и "языка", понятное дело, принесут.
Вышли в тот же вечер, и вскоре после полуночи Пучков под чутким руководством Кощея воткнул первую косточку в землю на обочине рокадной дороги. Затем все трое отошли на вершину расположенного неподалёку холма, где и устроили наблюдательную позицию. И Гусев с Пучковым легли спать. А примерно в половине девятого утра началось...